и заперли их. Затем их энергетические лучи начали пожирать мое пламя, забирая мою силу и могущество.

Затем Бог и Дьявол пригвоздили меня к земле своей грозной, высшей магией, обездвижив дочь Титана.

Глава

19

__________________

— Освободите ее! — Рев Полубогов эхом разнесся по всему царству.

Я сосредоточила свой взгляд на открытии портала, пока боролась, как муха в толстой паутине, сотканной Богом и Дьяволом. Ледяная ярость переполняла меня, но я не могла вырваться на свободу.

Все Полубоги материализовались снаружи древнего дерева, их лица исказились масками гнева, а страх за меня бился в их венах — настолько ощутимый и мощный, что разрывал воздух на части.

Как один, они подняли руки, и их объединенные силы врезались в сферу, которая блокировала вход в портал. Сфера изменила форму, чтобы поглотить удары Полубогов, и удержалась на месте.

Гектор взревел от ярости и врезался в барьер, его смертоносный свет врезался в сферу с шипящим звуком, но магия щита наших врагов отбросила его назад. Если бы он был смертным, он бы умер, просто прикоснувшись к сфере.

— Гектор! — Я выкрикнула его имя. — Не трогай его! Береги себя.

Затем Пакстон врезался в сферу в черной ярости. Ее темная магия обжигала его, но он врезался в сферу снова и снова, как упрямый бык.

— Нет, Пакстон! — Я закричала как раз в тот момент, когда Аксель бросился на барьер вместе со своей силой ветра. — Аксель, остановись! Это не сработает!

Сфера также оттолкнула Полубога Войны.

— Отпустите ее! — Прогремел Аксель. — Я разорву вас на части!

— Это твой сын, не так ли? — Люцифер спросил с легким интересом.

И Люцифер, и Арес все еще прижимали меня к земле своими вращающимися лучами. Поза дьявола не расслаблялась, его рука была поднята в воздух, ладонью ко мне, в то время как его энергия продолжала хлестать по мне.

— Это мое отродье, — подтвердил Арес.

— Я думаю, он хочет убить тебя, — усмехнулся Люцифер своим глубоким бархатным голосом. — Это было бы отцеубийством.

— Ради Мэриголд мальчик убил бы кого угодно, — беззаботно сказал Арес. — В конце концов, это всегда касается женщины. Нам нужно как можно скорее перенести девчонку, Люцифер. Она не сможет причинить неприятностей после того, как мы выкачаем еще немного ее магии и наложим временную печать на ее силу.

Я проглотила еще одну волну холодного страха, зная, что их намерения в отношении меня были темными, бесчеловечными и злыми.

Мои избранники продолжали бросаться на сферу, пытаясь разбить ее своей звериной силой. Даже если бы им это удалось, было бы слишком поздно добираться до меня. И если бы они прорвались, Дьявол и Бог уничтожили бы их прежде, чем мои суженные смогли бы увести меня. Мои Полубоги не были готовы — все пятеро из нас не были готовы — встретиться лицом к лицу и с Дьяволом, и с Богом одновременно.

Арес и Люцифер окружили меня, и я была почти полностью истощена.

Моим Полубогам пришло время спасаться и отпустить меня. Мне пришло время, наконец, рассказать им, кто я такая, чтобы они могли двигаться дальше.

— Я полудемон. Я потерянная принцесса демонов, — крикнула я достаточно громко, чтобы все они услышали.

Полубоги остановились у барьера.

Теперь они знали. Они больше не придут за мной. Я больше не стоила их усилий.

Все четверо уставились на меня, лица бледные, как у мертвецов. Все они получили ожоги разной степени от столкновения со сферой. Теперь они могли перестать причинять себе боль.

— Простите, что я скрывала от вас свой грязный секрет, — сказала я, жалкие слезы текли по моему лицу. — Но знайте, я, возможно, и родилась принцессой демонов, но я никогда не буду вести себя как она.

Прежняя Мэриголд не была плаксой, но я ничего не могла с собой поделать. Мое сердце было разбито. Я не планировала влюбляться в них, но влюбилась. Я хотела провести с ними еще немного времени, но мое время вышло. Я нашла с ними дом, но не смогла его сохранить.

Я опустила глаза, так как не могла видеть отвращение и слепую ненависть на их лицах. Тем не менее, треск возобновился, когда они снова начали таранить барьер.

— Держись, Ягненок, — прорычал Гектор. — Мы вытащим тебя оттуда.

Разве они не слышали, что я сказала? Я подняла свое заплаканное лицо и сквозь пелену слез увидел, как боль, страх и опустошение исказили их красивые лица.

— Давай закругляться, — сказал Люцифер.

Объединенная сила Ареса и Люцифера сжала мою железную хватку, готовая держать меня в плену вечно.

После того, как они заберут меня в Ад, Дьявол, абсолютное зло, недоступное чьему-либо восприятию и пониманию, подчинит меня своей воле, используя все имеющиеся в его распоряжении средства. И он добьется успеха.

Я стала бы Селестой, измененной им в аду.

Но даже дьявол недооценил меня.

Я была Мэриголд.

Я не была ничьей жертвой.

Я не была ничьей сучкой.

Я бы никому не позволила решать, кто я такая, и направить меня на темный путь, откуда нет возврата.

Я бы не была той сукой Селестой, которая отвернулась бы от своих суженых, моих друзей и Земли.

Дьявол и Бог могли бы заполучить меня — мою пустую оболочку, мой труп. Это было все, что они когда-либо получат от меня. После смерти я бы победила их и расстроила их зловещие планы.

И если бы я умерла, у Бога Войны не было бы причин преследовать моих Полубогов. Но если я позволю утащить себя в Ад, они придут за мной и лишатся своих жизней.

Я о многом сожалела, но у меня было больше побед. Я провела лучшее время в своей жизни со своими Полубогами, каким бы коротким оно ни было.

— Простите меня и забудьте, — сказала я. Мои слезы высохли, когда мой взгляд ласкал моих суженых одного за другим, в последний раз. — Я люблю вас, всех вас.

Собрав последние силы, я поднесла кинжал к своей груди. Остаточные искры от Радужного пламени заплясали по стали. Я вонзила пылающий клинок в свое сердце.

Острый кончик кинжала достиг моего бьющегося, разрывающегося сердца, продолжил движение и пронзил его.

Все закричали одновременно в шуме хаоса.

Агония вспыхнула внутри меня, когда моя жизнь просочилась сквозь меня, а затем свет покинул меня.

Элементаль взревел, его сущность врезалась в меня, как последняя вспышка света и тепла от взрывающейся звезды, и Царство Вечности взорвалось изнутри, рушась вокруг меня.

Последнее, что промелькнуло в моем сознании, были ярость и боль, больше чем мог вместить