что его собственный палец будто прирос к спусковому крючку и с трудом подчиняется команде собственного мозга. — Не стрелять! Не стрелять!

Звяканье гильз тотчас же прекратилось, и это означало, что Дубко и Соловей прекратили вести огонь.

— Рябов, Чудояков! — крикнул Богданов. — Бегом ко мне! Смотреть за задержанными! Остальным — обыскать ущелье! Искать диверсантов! Но в первую очередь — Степана и Прохора! Фонари не включать! Диверсантов, если они живы, уничтожить! Пленных не трогать!

Начались лихорадочные поиски. Помимо того, что было темно и все так же лил дождь, поиски осложнялись еще и тем, что в любой момент из темноты мог раздаться выстрел. Но, к счастью, в спецназовцев никто больше не стрелял. А вскоре Дубко наткнулся на неподвижное тело, рядом с которым валялся карабин.

— Вот оно, ружьишко! — сказал Дубко и в сердцах выругался.

— Я нашел второй карабин! — сказал Соловей. — Никто в нас больше не выстрелит…

— Ищите Прохора и Степана! — потребовал Богданов. — К черту все остальное.

— А что меня искать? — раздался неожиданный голос из темноты. — Тут я…

Это, несомненно, был Терко.

— Степан! — радостно воскликнул Богданов. — Это ты? Живой?

— А то кто же еще? — ответил из темноты Терко. — Конечно, я. Живой и почти целый. Вот только встать почему-то не могу… Да вы вначале найдите Прохора, а я никуда не денусь. Прохор-то не отзывается…

— Включить фонари! — нервно произнес Богданов. — Теперь уже в нас не выстрелят…

Сразу несколько фонарей вспыхнули и отодвинули неуютную мокрую тьму к стенам ложбины. В их свете совсем несложно было обнаружить неподвижные тела шестерых диверсантов. Но на них никто толком и не взглянул, все сразу кинулись к лежащим на камнях товарищам — Степану Терко и Прохору Эльчину. Дубко стремительно опустился на колени перед Эльчиным и прислушался.

— Вроде дышит, — неуверенно проговорил он. — Точно, дышит! Братцы, он живой! Ну-ка посветите мне сразу двумя фонарями!

В свете двух фонарей, которые держал в руках Соловей, Дубко принялся оказывать Эльчину помощь. Такую помощь умел оказывать каждый спецназовец КГБ, поскольку проходил медицинскую подготовку.

Богданов же тем временем склонился над Степаном Терко.

— Куда тебя? — спросил он.

— Понятия не имею, — чувствовалось, что Терко с трудом произносит каждое слово, хотя и старается делать вид, что с ним все в порядке. — Вроде бы и никуда… Но все-таки что-то застряло у меня внутри. Силы выматывает… — Степан собрался с силами и продолжил: — Только ты не говори сейчас никаких глупостей, ладно? Ну, вроде того, что я, мол, нарушил инструкцию и подставился под выстрел.

— Так ведь нарушил же, — качнул головой Богданов.

— Да, нарушил… А ты бы не нарушил? Просто я среагировал быстрее, чем ты. Вот и вся разница.

— Да, нарушил бы, — сказал Богданов.

— Вот то-то и оно, — сказал Степан. — Так что посадишь меня под арест потом, когда наши приключения закончатся. За нарушение инструкции. А пока посмотри — что там у меня, куда и как.

Глава 20

После оказания первой помощи Терко заявил, что чувствует себя гораздо лучше. И даже попытался встать на ноги.

— Лежи и не шевелись! — прикрикнул на него Богданов. — Побереги силы!

Степан скептически хмыкнул, но подчинился. Что же касается Эльчина, то он по-прежнему был без сознания.

— И что будем делать дальше? — спросил Дубко у Богданова.

— Значит, так, — подумав, сказал Богданов. — Сейчас я свяжусь по рации с Иркутском и коротко обрисую им ситуацию. Далее сделаем так… Мы втроем берем раненых и как можно скорее несем их на магистраль. Должна же там быть хоть какая-то больничка! Рябов и Чудояков останутся здесь охранять пленных. Не тащить же их с собой! А то вдруг они сиганут в темноту с какой-нибудь кручи. Ищи их потом…

— Ну так они связанные, — отозвался Рябов.

— И что с того? — поморщился Богданов. — Сиганут и связанные! Разве ты на их месте не сиганул бы?

— Обязательно сиганул бы, — согласился Рябов.

— Ну так и они тоже… В общем, так. Остаетесь и охраняете. А мы займемся ранеными. Сейчас это важнее всего. Ждите меня, я скоро.

Он выбрался из впадины — рация здесь волны не ловила. Отсутствовал он недолго.

— Что, обрадовал иркутских полковников и подполковников? — спросил Дубко.

— Еще как, — усмехнулся Богданов. — Сказали, что поднимаются по тревоге и мчатся к нам на всех парах! Конечно, для этого надо какое-то время… А потому ждать их мы не будем. Рябов и Чудояков остаются здесь, мы трое готовимся к транспортировке раненых.

— Понятно, — за всех ответил Дубко.

И вдвоем с Соловьем они стали мастерить носилки. Вскоре носилки из жердей и веток были готовы. Дубко и Соловей осторожно уложили на носилки все еще пребывающего без сознания Эльчина.

— А ты поедешь на мне верхом, — сказал Богданов Степану Терко.

— Да ты только помоги мне подняться, — запротестовал Терко. — И поддерживай меня по ходу движения. А там уж я как-нибудь и сам… А то ведь упреешь и уронишь ценную ношу в моем лице!

— Ничего, я подхвачу! — отозвался Дубко. — Не расшибешься! Тут и идти-то всего ничего — чуть больше километра! Ну что, командир, потопали?

— Одну минуту, — сказал Богданов. — Вот задам только несколько вопросов этим молодцам и пойдем. Ну-ка, посветите мне фонарями!

Рябов и Чудояков включили фонари и направили их на пленных. Пленные были связаны, они безучастно сидели рядышком, прижавшись к холодному плоскому камню. Сверкающие в свете фонарей дождевые капли струились по их лицам и одежде. Богданов приблизился к пленным и какое-то время молча их разглядывал.

— У меня к вам вопрос, — сказал он. — Только один. На другие вопросы у меня нет времени. Их вам будут задавать другие люди. Вопрос такой: что вы знаете о поджоге поселка в пятидесяти километрах отсюда? Поселок называется Светлый.

Ни один из троих диверсантов ничего не ответил.

— Не усугубляйте свою вину, — мрачно предупредил Богданов. — У вас она и так большая. Попытка подрыва важного государственного объекта — раз. Сбор важных сведений стратегического характера, то есть шпионаж, — два. Ну и, наконец, вы ранили двух наших товарищей — можно сказать, двух государственных служащих. Это три. Весь этот букет по нашим законам тянет на очень и очень крутую меру. Так что не берите на себя еще и вину за поселок Светлый. Итак, я повторяю свой вопрос…

Но и на этот раз никто из пленных не проронил ни слова.

— Угу, — мрачно произнес Богданов. — Молчите… Что ж, мы можем поступить и по-другому. Я вот сейчас возьму и пристрелю одного из вас! Ничего, для допросов нам хватит и двоих! Третий — лишний…