Последнюю тысячу шагов Яшка провел на спине Сказочника.

Пещера нашлась. Длинная, узкая, с неровным тупичком, куда принесли камней и травы, чтобы сделать ровный пол для лежанки. Место Сказочник выбирал так, чтоб снаружи не увидели огонь, поэтому пришлось лезть вглубь пещеры.

Пока носили камни, траву и дрова, пошел снег. Холодный воздух пробирал до костей. Костер еще разгорался, тепло было только у огня, и отойти от него значило замерзнуть. Но остаться — тоже значило замерзнуть. Было видно, что принесенных дров до утра не хватит. Не будь Яшка таким медленным…

Кому-то надо снова идти за дровами. Кому?

Обратно можно не вернуться. К тому же, тот, кто пойдет, в любом случае заболеет, даже если вернется.

Кем-то надо жертвовать. Для Анюты и Дуньки выбор прост и понятен: за дровами должен идти Яшка. Но вернется ли он, зная, что идет на верную смерть? Зачем ему надрываться, спасая других, если можно спокойно замерзнуть, думая о чем-то приятном?

Что просто и понятно для Анюты и Дуньки, неоднозначно для Сказочника. Яшка ему зачем-то нужен. Яшка умный. Он много знает. Сказочник ценит его.

Не жребий же кидать. Голосование тоже бесполезно: всем понятно, у кого решающий голос. Сейчас станет ясно, кто из троих наименее важен. Если Яшка — надо предупредить, что он может не вернуться. У него нет причин возвращаться. До лечебника еще идти и идти, Яшка не доберется туда живым, и он это знает.

Сказочник растянул на земле шкуру дива.

— Анюта, дай мне нож. Яшка, ложись в середину. Раскинь руки. Анюта, Дунька, ложитесь к нему с двух сторон. Слышали, что я сказал? Яшка, обними их — крепко, за талии, и прижми к себе. Я сказал за талии. — Сказочник завернул всех троих в теплую шкуру, хорошо укутав и ноги, и головы. — Лежать и греть друг друга, пока я не вернусь.

— Но ты… — Голос Дуньки дрогнул.

— Последнее предупреждение, — перебил Сказочник. — Мои приказы не обсуждаются.

Он ушел в ночь.

Лежать с Яшкой было противно. Его руки казались липкими, они не делали ничего предосудительного, но ощущались как нечто мерзкое, склизкое, от чего хотелось избавиться. Анюта терпела. С другой стороны терпела Дунька. «Последнее предупреждение» — это не шутка. Наверное, сейчас Дунька промолчала бы, даже если бы Яшка распустил руки, как в первую ночь.

Сказочник дважды ходил за дровами. Похоже, одежда защищала его тело от холода не хуже шкуры дива, а на голову он намотал ткань бывшего одеяла. Когда он вернулся, огонь полыхал вовсю. Стало тепло. Дров теперь достаточно, их даже больше, чем требовалось. Запас позволял не беречь их.

— Можно лечь как обычно, — разрешил Сказочник, раскрыв шкуру и расстелив ее по земле, чтобы поместились все.

Яшка покорно отполз вбок. Анюта и Дунька улеглись под бок к Сказочнику.

Наутро Сказочник не заболел, его тело оказалось более закаленным, чем у обычного человека. Однажды он сказал: «Мне доступно многое из того, что умеют дивы». Наверное, переносимость холода у него такая же. А его одежде, о которой он рассказал, что это «привет из большого мира», Анюта люто завидовала. Если дивы могут обеспечить такой одеждой каждого, то дивов однозначно требовалось приручить.

На следующий день в дороге Сказочник рассказал о деревнях, где побывал раньше. Все деревни, по его словам, устроены примерно одинаково. До пяти дворцов (Сказочник называл их бараками) и один-два храма (технических строения для служебных целей). Бараки имели освещение и обогрев, а холодные технические строения использовались как склады и для других надобностей. Невидимые двери Сказочник называл стеклянными, но добавлял, что на самом деле они не из стекла, а из прозрачного пластика, который люди по привычке называли стеклом. На вопрос «Какие люди?» он ответил: «Люди большого мира».

Животворящая купель в большом мире Сказочника называлась лечебником. В деревнях лечебник устанавливался, как правило, в одном из технических строений или, бывало, его ставили в бараки, если при изначальном заселении там оставалось место.

Дивов везде называли по-разному. Бесами, чудищами, лешими, дэвами, панами, джиннами, троллями, гоблинами, монстрами, упырями, кикиморами, посланниками жизни и смерти, мумиями, целителями, чародеями, хозяевами, нечистью... Чаще всего их называли демонами.

— Вот почему ты недавно оговорился: «Де… див нас не заметил»! — вспомнила Дунька.

— Так их звали в той деревне, где я пробыл дольше всего. Название стало для меня привычным.

В той первой деревне обрадовались сильному работнику, Сказочника собрались женить. Невесту ему предложили одну из лучших, чтобы соответствовала его силе и стати. Анюте и Дуньке слушать про невесту было неприятно, но болезненно интересно. Они требовали подробностей. Сказочник, наоборот, в детали не вдавался, как будто хотел что-то скрыть. В его изложении история выглядела неправдоподобно, невеста больше походила на жену и вела себя как жена. В свое время на вопрос «Ты женат?» ответ был однозначен: «Я свободен». Прозвучало и пояснение: «Меня пытались женить, но моя миссия не подразумевает женитьбы». У Анюты возникли сомнения в истинности слова «пытались», но правды теперь не узнать. Что Сказочник расскажет — то и правда.

Невеста-жена предала его, когда узнала замыслы и увидела предметы, с которыми он пришел в деревню. Вещи из свертка он никому не показывал, но женщина, с которой живешь — другое дело. К тому времени силу Сказочника уже знали и связываться напрямую с ним не стали. Его пытались отравить. Организм исторг травяной яд. Обошлось головокружением и тошнотой. Тогда на Сказочника устроили покушение. Как бы сам собой обвалился свод шахты, куда Сказочника направили по надуманному поводу. Он с трудом выбрался, а другие шахтеры погибли. Больше он не рисковал и ушел сам.

В другой деревне, едва увидев одежду Сказочника, его сразу назвали магом и хотели сжечь. Он успел сбежать. Затем были третья деревня, четвертая, пятая, шестая…

Чаще всего в деревнях правил вождь, получивший власть по наследству, пришедший к ней силой или выбранный голосованием. В одной деревне вождя называли князем, его власть держалась на праве сильного — никто не мог с ним справиться. В другой деревне (там вождь именовал себя императором) правил самый хитрый. В честном бою его побил бы любой из тех, кого он допускал до лечения, но ум правителя не допускал существования противников. Третьей деревней руководил самый старый. Его уважали за большой жизненный опыт. Его называли царем. Царь выслушал Сказочника и сказал, что поддержит его, если сначала поддержат и помогут в