– Славная обувь, – громко заявила мне она, распрямившись, а после еще и перчатку поправила, да так, чтобы всем был виден рисунок, красующийся на ней. – Что значит по уму подобрать материал.

Вот тут гвардейцы и сообразили, о чем речь. До того они на ее шею смотрели, на прочие шрамы, не обращая внимания на все остальное. Но теперь…

– Ах ты тварь! – выпучив глаза, гаркнул один из воинов. – Так это же… Братцы, она людской кожей себе обувку обтянула!

– Не просто кожей, – холодно заметил офицер, стоящий в трех шагах от нас. – Она, похоже, одного из ветеранов разделала, чтобы ее заполучить. Причем не обычного мечника, а чином не ниже полусотника, по рисунку видно.

– Он так кричал, так кричал! – подтвердила Белая Ведьма. – Сначала пощады просил, после – быстрой смерти. Правда, не получил ни того, ни другого. Я, знаете ли, не люблю отказывать себе в удовольствиях, даже если мольба звучит очень убедительно. На редкость живучим оказался ваш соратник, нечасто такое встретишь. Уж, казалось бы, кусок мяса от него остался, чему там жить? А он дышал, глазами вертел. Вот я из уважения к такой крепости тела себе память о нем и оставила.

Одновременно скрежетнуло о ножны несколько мечей, послышался ропот, глаза гвардейцев просто прожигали нас насквозь. Да и стоящие неподалеку асторгцы, которые сначала просто с интересом следили за происходящим, подвинулись к нам чуть поближе. Дела владык – это дела владык, воинское же братство – отдельная категория.

– Что пощады этот солдат у тебя просил – врешь, – подняв руку в останавливающем жесте, промолвил офицер. – В это не верю. Ветераны жизнь себе не вымаливают ни у кого, тем более у такой гадюки, как ты. Я не знаю, какую ты сейчас цель преследуешь, но одно обещаю твердо – пока жив хоть один из нас, он не перестанет тебя разыскивать. И речь идет не о тех, кто стоит здесь и сейчас, а обо всех имперских гвардейцах. Это много народа, поверь.

– Отлично, – захлопала в ладоши Белая Ведьма, причем этот детский жест плохо вязался с ее искривленным в злой усмешке ртом и свистящим голосом. – Пошью себе побольше сапог, чтобы каждый день новые обувать. А то быстро очень они в негодность приходят, обдирается кожа. А из тебя, красавчик, новые перчаточки сделаю. Будешь мне руки греть зимнею порой.

Аэль, стоявший за ее спиной, рассмеялся, давая всем понять, что такой юмор ему по душе.

– Поживем – увидим, – холодно ответил офицер и повернулся к своим солдатам, которые, казалось, вот-вот бросятся на нас. – Тихо, я сказал! Этой дряни только того и надо, чтобы мы первые на нее напали, тогда они нас тут вырежут под корень, и будут в своем праве. Тихо! Пусть говорит. Слова не стрелы, они не ранят.

– Хорошо сказано, – похвалил имперца Аэль. – Я один из немногих, кто имеет право что-то запретить этой женщине, потому не дам ей содрать с тебя кожу. Я сам убью тебя, ты умрешь как воин.

– Не могу пообещать того же, – все так же ровно произнес имперец. – Уши моего брата сейчас украшают шею одной из красавиц Медона. Ведь, насколько мне известно, этим летом подобные ожерелья там в моде? Так что не рассчитывай на легкую смерть, эльф. Не надо. Каждый из вас, до кого дотянусь я или кто-то из моих солдат, проклянет тот день, когда появился на свет, клянусь в этом памятью моего брата. Что до этой дамы… Доведи дело до конца, ведьма, распори себе горло по новой, да так, чтобы сдохнуть поскорее. Это в твоих интересах.

– Что за разговоры? – раздался за нашими спинами командный голос. – Здесь, по общему решению, то место, где никто никому не угрожает. Мы встретились, чтобы говорить о мире, а не разжигать вражду.

Недаром мне голос знакомым показался. Стэнли Шеппард, все такой же рослый и лысый, как и тогда, когда я его впервые увидел в Кранненхерсте. Надо же, он за это время ни в одной войне не сгинул? Молодец, уважаю. Интересно, милорд Шеппард все еще капитан королевской гвардии Айронта или уже поднялся на пару ступенек вверх по лестнице власти?

– Виноват, ваша милость, – склонил голову офицер. – Готов понести наказание.

– Особенно долго ждать не придется, – заверил его Шеппард. – Как только вернемся в наш лагерь, вы получите по заслугам. Вам же, принц Аэль, я приношу свои извинения, равно как и вам, миледи.

– Как это мило! – искусственно восхитилась Белая Ведьма. – Мальчик, верь – мы еще встретимся, и тогда ты непременно сделаешь мне подарок в виде пары новых перчаток. Рыцарь, скоро ли начнутся переговоры?

– Все уже в доме, – любезно ответил ей Стэнли. – Только вас ждем.

– Тогда следует поспешить, – сообщила нам Белая Ведьма. – Не стоит откладывать надолго то, к чему столько времени стремились.

– Надеюсь, вы имеете в виду полюбовное соглашение? – уточнил Шеппард.

– Разумеется, – улыбнулась ему девушка. – А что же еще?

Не знаю, как кому, а мне эта ее улыбка жутковатой показалось. И еще пришла в голову мысль о том, что с нее станется резню прямо здесь устроить. А чего нет? Вон сколько высокопоставленных персон собралось сразу в одном месте, убивай – не хочу. И мастер Гай, между прочим, тоже тут.

Что примечательно – не одним Шеппардом ограничился круг знакомых нам лиц. «Нам» – это сопровождению Белой Ведьмы. Вернее, даже «прихвостням». Именно так назвал нашу дружную компанию какой-то скуластый немолодой маг, после того как плюнул под ноги дель Корду.

– А ты сам кто, Дарий? – невозмутимо поинтересовался у него Люций. – Можно подумать, что целовать в зад подлеца из подлецов более почетно, чем служить женщине, которая честно сражается со своими врагами? Да, говоря «подлец», я имел в виду Гая Петрониуса, если ты не понял. Вы же все перед ним ниц падаете, верно? Новая традиция магического сообщества – встречать своего главу, стоя на коленях.

– Мы пытаемся сберечь то, что осталось, – скрипнул зубами представитель Светлого Братства. – И если надо для этого встать на колени – ничего, это можно пережить.

– Мне такой вариант не подходит, – весело и безмятежно произнес дель Корд. – Я живу стоя и умру так же. Как дерево! А ты, Дарий, сдохнешь на коленях, как раб. Но это правильно, вы рабы и есть. Причем хозяина вы выбрали себе такого, что не знаешь, что делать – то ли над вами смеяться, то ли жалеть.

– Поглядим еще, кому жить, кому умирать, – посулил ему маг.

– Тебе бы в ярмарочном балагане выступать, – посоветовал ему дель Корд. – Там такие фразы в чести, из них одних пьески и состоят. А тут подобные угрозы только улыбку вызвать могут. Ладно, ты пес, твое место за порогом, поскольку в дом тебя не пускают. Оставайся тут и неси службу. А я – человек, потому пойду внутрь, послушаю, о чем там беседовать станут. Ребятки, вы чего замешкались?

– Мало ли? Вон как твоего приятеля перекосило. – Я покосился на Дария, лицо которого побагровело так, что, казалось, кожа на нем вот-вот лопнет от напора крови. – Если что…

– Эта собака только лает, – потрепал меня по плечу Люций. – Но укусить без команды хозяина не посмеет. Пошли, пошли.