Чем больше размышлял я над этими вопросами, тем сильнее мне хотелось вновь попасть в Бишуйские копи. Никогда я не замечал за собой такого влечения к подземельям! Кстати, Руданский тоже был не прочь спуститься под землю. Он хотел всё-таки найти проход, ведущий к Лежачке. А если повезёт, то и проникнуть дальше, чтобы, как он выразился: «…подёргать за корешок, к которому он прикрепил башню Юпитера». Желание благое, только малоосуществимое. Всё-таки, это далековато. И, чтобы обследовать такой огромный район, требуется очень много времени, сил и помощников. Ничего этого у нас не было. А чистый энтузиазм Кирилла вряд ли смог восполнить нашу неподготовленность к столь масштабным исследованиям.

Я начистоту выразил моему другу сомнения относительно его планов, что, конечно же, Руданского расстроило. Но идти со мной он не раздумал. В свою очередь, у меня были совершенно конкретные задачи. И их выполнить можно было даже в одиночку. Для этого требовалось добраться до «жилой» комнаты, что рядом с подземной церковью. Там мы устроили свой приют в прошлый «заезд», здесь же собирались остановиться и на этот раз.

Напомню, что там находились шкафы с технической документацией, касающиеся, как я справедливо полагал, прокладки подземных выработок Бишуйских копий и горных работ по добыче бурого угля. На первый взгляд, абсолютно неинтересная для нас документация. По крайней мере, я так вначале полагал. Но теперь мне пришлось признать свою ошибку. Там ведь могут находиться сведения о тех, дальних подземельях и карстовых пещерах, с которыми они стыкуются. Не могли горные инженеры не попытаться их как следует исследовать. Хотя бы для того, чтобы в нужных местах пробить колодцы для лучшей вентиляции шахт.

Так что задачи у меня и у Руданского были разные. А цель одна. И идти к ней мы захотели каждый своим путём. Я не буду останавливаться на том, как мы вторично добирались к копям, как спускались под землю и обустраивались на глубине. Думаю, никому это не интересно. Скажу лишь, что пробыли в подземельях мы снова целую неделю.

Я копался в старых бумажках, а Руданский шастал по подземельям. Скажу сразу – в одиночестве ему ходить был не очень «уютно». Так что особыми успехами мой друг похвастаться не мог. Меня же он называл «архивной крысой», хотя я искренне считал, что в данной ситуации мой метод исследования значительно более перспективен.

Конечно, у меня имелся огромный минус. Я не был горным инженером, и поэтому почти половину из прочитанного понимал плохо, либо неверно. Хотя общее впечатление о подземных работах составил и теперь представлял объёмы работ, которые здесь шли, схемы основных коммуникаций и назначении тех или иных выработок.

Что интересно – нигде я не нашёл сведений о подземном храме. А также – о карстовых пещерах. Либо они хранятся в другом месте, либо уничтожены. Но какой в этом может быть секрет? Если уж человек оказался здесь, то и в храм он попадёт и до карстовых пещер доберётся.

Папок в шкафах (точнее, в главном из них) было столько, что я потратил на их изучение почти всю неделю. Но это не продвинуло меня ни на шаг в понимании тех тайн, на которые вышел ещё Швецов. Я чувствовал наличие здесь какого-то механизма, а вот «пощупать» его руками никак не мог. Конечно, мы с Кириллом знали уже многое. Возможно, и строители копий знали не больше нашего. И мне не следовало выискивать в этих бумажках того, чего в них и быть не должно…

И вдруг я наткнулся на фамилию Савенков. В некоторых местах она значилась под какими-то чертежами или стояла в конце отчётов. Он был исполнителем или проектировщиком некоторых подземных работ. В одном или двух местах стоял его инициал имени «И». Илья, Игорь… Вдруг в моей голове всплыло: Иосиф Савенков, горный инженер! Об этом человеке я уже слышал. Да что слышал, я упоминал о нём в своей книге «Замок воина».

Какое-то время я потратил на то, чтобы вспомнить все обстоятельства моей первой «встречи» с этим человеком. О нём, как об одном из доверенных людей князя Юсупова, рассказывал дед Василий, лично знавший этого горного инженера в свои молодые годы. Эту же фамилию я встретил в архивах князя Юсупова, где речь шла о горных работах, проводимых под охотничьим замком и в окрестностях юсуповской усадьбы. Савенков и был тем инженером, которому были поручены самые сокровенные тайны. Именно он сумел пробить подземный ход в древнее подземное капище, где хранился молот. Судя по всему, это был один из атрибутов тех царей, которые принадлежали к божественной династии, стоявших у истоков происхождения Руси. Я заволновался, как будто напал на очень важный след. А ведь Савенков, как я вспомнил, не рыл ход в это святилище! Он лишь прошёл под землёй его первую часть, пока «случайно» не наткнулся на карстовую пещеру, через которую горнорабочие и попали в святилище.

И здесь, в Бишуйских копях, всё внешне выглядело также: начали разрабатывать месторождение бурого угля и «случайно» наткнулись на карстовые пещеры. Да так «удачно»: они оказались на одном уровне с основным подземным ходом, который был к ним проложен. Что-то не верится мне в эту случайность! Как бы не был в обоих случаях проявлен один и тот же точный расчёт, построенный на заранее полученных знаниях. От кого, не от Шариде ли? Не исключено. Тем более, что в случае с юсуповским замком её след прослеживается чётко. А исполнителем и там, и здесь вполне мог оказаться один и тот же горный инженер, которому доверяли, зная, что этот человек не предаст.

Конечно, в моей голове сразу же выстроилась цепочка из сопоставлений, протянувшаяся от юсуповского имения в Соколином к дому Шариде в Счастливом и к Бишуйским копям. Под землёй эти три места вполне могли быть соединены воедино паутиной древних карстовых пещер. А сто лет назад на этот геологический пласт вышли те люди, которые искали корни древней Руси. И, конечно же, им понадобились специалисты, такие, как Савенков, способные разобраться в карстовых хитросплетениях.

Я вспомнил, как однажды беседовал со Швецовым о подземных работах, которые вело царское правительство в предвоенные годы (речь о первой мировой войне). Именно тогда мы пришли к мнению, что горный инженер Савенков был выбран из числа тех, кто с лучшей стороны зарекомендовал себя в ходе проведения подземных и фортификационных работ в Севастополе. Там в эти годы полным ходом возводились новые оборонительные сооружения, превращая город в настоящую крепость.

Я сказал Руданскому:

– Нам надо срочно возвращаться домой!

– Но зачем? – взмолился Кирилл. – Здесь осталось столько неисследованного.

– Я знаю. Но у меня появилась идея.

Идея у меня, действительно, появилась. Я взял стоящую на полке книгу «Тень орла» и стал её перелистывать, тщательно выискивая те места, которые касались подземелий. В конце концов, в моей голове сформировалась вполне законченная картина.

Вначале увиделась сеть старинных подземелий, преимущественно природного происхождения. Их-то я и назвал «древними корнями Крыма». Затем шёл слой более современных подземных ходов, вырытых людьми для связи (духовной, ритуальной, магической?) с теми, первыми. Затем шли подземелья, относящиеся к царским временам, и в особенности к правлению Николая II. Именно они окончательно сформировали ту духовную структуру над Севастополем (и под Севастополем!), которую Швецов справедливо назвал Орлом. А окончательно этот гигантский древний символ сформировался в последние годы, когда в узловых точках этого двуглавого орла-герба были построены (либо возобновлены) православные храмы или монастыри.