Небольшое количество кислорода в воздухе не мешало огню пожирать «Стрекозу», разве что затягивало агонию. Тушить пожар или пытаться что-то спасти из самолёта было равно самоубийственно, так что Мигелю оставалось только смотреть.

Самолёт догорел, и стало тихо, даже ветер стих. Так тихо, что Мигель испугался, что жёсткая посадка стоила ему слуха. Он торопливо пошевелил ногой, песок отозвался привычным скрипом, и врач облегчённо перевёл дух. Мгновение паники ушло, теперь можно оценить ситуацию, ресурсы и перспективы.

Из ресурсов у него был скафандр, способный обеспечить автономное существование на планете до недели, аптечка и остов «Стрекозы». Не самый богатый набор, если задуматься. Зато сам он практически цел, так что аптечка, можно надеяться, пригодится ему только в качестве табурета. С другой стороны, если бы не это «практически», возможно, он бы додумался взять с собой стоящий под сиденьем ящик с аварийным запасом. Сидеть на нём, возможно, было бы не так удобно, зато у него были бы еда, вода, сигнальные ракеты и прочие полезные мелочи.

С ситуацией и перспективами было сложнее. Однозначно можно сказать, что ему крупно не повезло. Случись крушение в любой другой области планеты, активировался бы аварийный маяк, и несколько часов, сутки самое большее, спустя он уже бы пил чай у себя в медблоке на главной базе. Здесь же искать его, когда хватятся, придётся по-старинке, прочёсывая долины и ущелья.

Идти на базу самому или ждать помощи? Мигель вывел карту на экран закреплённого на рукаве планшета, нашёл и увеличил окрестности базы Третьей партии. Итак, он где-то здесь, а база Сорокина где-то там, и до неё больше тысячи километров. Связи нет, стрелка компаса в рукаве скафандра то спокойна, то начинает шататься, словно и ей досталось при посадке. Итак, вопрос: какова вероятность, что его пронесёт мимо этого «где-то там»? Правильный ответ: очень близка к единице. И второй вопрос: где его с большей вероятностью найдут: около остатков самолёта или где-то на пути от него в неизвестно куда? В оранжевом-то комбинезоне. Ответ, пожалуй, не требуется.

Эх, где ты, «пижама завхоза»…

Мигель смотрел на клонящееся к горизонту солнце и пытался подсчитать, когда же его могут начать искать.

О вылете от Лиамма он доложил, связи с Сорокиным нет, так что о том, что он не долетел, на главной базе узнать не смогут. Сам Сорокин тоже его не ждёт, кстати. Он планировал закончить дела в Третьей партии за вечер, и завтра утром полететь к Четвёртой, но, не получив сигнала о его прибытии, на базе, скорее всего, решат, что он просто задержался на день у Сорокина. Так что завтра его ещё не хватятся. А вот если послезавтра к вечеру он у Виткевича не объявится, Фа наверняка забеспокоится, и можно рассчитывать, что к полудню следующего дня кто-нибудь доберётся до Сорокина, и тогда его начнут искать. Итого трое суток. Время на пределе для человека, не имеющего запасов воды, так что остаётся надеяться, что мешкать спасатели не будут.

Мигель старательно не думал о том, что нелётная погода в районе обоих полевых баз этот срок может ещё увеличить, а ещё более старательно о том, что будет, если буря накроет его котловину. Стоит уйти в эти мысли, и проще будет отодрать от «Стрекозы» подходящий обломок и закопаться в песок самому.

– Трое суток, – произнёс вслух Мигель, – нужно просто подождать.

Он ждал. Сидел на аптечке, наблюдая за медленно опускающемся к горизонту солнцем. Протаптывал тропинки вокруг «Стрекозы», всё ещё слегка дымящейся. Пытался дремать, соорудив подобие кровати из песка, но сон не шёл, болела голова, а желудок откровенно тосковал по оставшемуся у Лиамма обеду. Поворочавшись на своём ложе с полчаса, Мигель вспомнил про аптечку, принял обезболивающее и незаметно для себя заснул. Проснулся он от того, что замёрз. Вокруг царила кромешная тьма, едва-едва разбавляемая тусклым мерцанием звёзд. Мигель с кряхтеньем поднялся, потер ноющую после спартанской ночёвки спину и посмотрел на часы. Два часа ночи по местному времени.

– Давненько у меня не было такого полноценного восьмичасового сна, – сказал вслух Мигель. – Ради этого стоило ненадолго отдалиться от цивилизации.

Он потянулся, разминая затёкшие мышцы. После сна Мигель чувствовал себя бодрее, головная боль прошла, зато с новой силой начали мучить голод и жажда. К тому же скафандр оказался неспособен полностью нивелировать разницу дневных и ночных температур. Можно было бы, конечно, выкрутить обогрев на максимум, но энергия аккумуляторов расходовалась ещё и на переработку выдыхаемого воздуха, а сколько времени ему ждать помощи – неизвестно, так что её следовало экономить. Ничего, через три часа взойдёт солнце, и станет теплее.

Чтобы согреться, Мигель сделал несколько кругов вокруг «Стрекозы», слегка подсвечивая себе дорогу фонарём, чтобы не споткнуться и, тем более, не уйти в темноте далеко от самолёта. Помогло мало, но ходить было всё-таки лучше, чем лежать и околевать от холода. Пока он ещё может ходить, конечно. Мигель не обольщался: без еды, а тем более без воды сохранить бодрость надолго ему не удастся. С другой стороны, ему доводилось своими глазами видеть, как отчаяние и бездеятельность убивают быстрее, чем жажда. Значит, надо действовать.

Подумав, Мигель всё-таки немного увеличил обогрев скафандра: воды у него нет, а значит, неделя автономной работы скафандра ему всё равно ни к чему, так что мёрзнуть глупо и бессмысленно, и до рассвета продолжал мерить шагами доставшуюся ему часть котловины. Когда вершины на горизонте вспыхнули оранжевым, Мигель присел на аптечку и задумался. Посветлевшее небо было, как и вчера, безоблачным, но насколько хватит его везения, врач предсказать бы не взялся. Как там говорила Арина? «Основное погодное явление Оранжевой – пыльные бури»? Так что на долгую хорошую погоду лучше не рассчитывать. Где он сможет укрыться, если буря придёт раньше, чем помощь? Можно было бы попытаться дойти до видневшихся на горизонте гор и найти там расщелину или пещеру, но путь был неблизким, а «Стрекоза» оставалась единственным ориентиром для поисковой партии, и оставлять её Мигель не хотел.

Мигель перевёл взгляд на «Стрекозу». За ночь металл должен был остыть, так что самое время осмотреть то, что от неё осталось.

Самолёт отлично справился, защитив его от жёсткой посадки и пожара, но вот за надёжность его в качестве укрытия Мигель уже бы не поручился. У всего, и металла в том числе, есть свой предел. С трудом забравшись в накренившуюся кабину (и как он вчера отсюда сначала выбирался, а потом