Хидео хихикнул: под это определение лучше всего подходит Инка – чай запасает, про еду забывает, готовый диверсант!

В столовой его ждало непривычное в такую рань зрелище – Кристина, уже доедающая свою «овсянку», причём Кристина, явно чем-то (или кем-то) недовольная. После первых ее слов стало понятно, кем.

– Не знаю, где вас вчера носило, но утром к Аришке пришлось звать доктора, и он отправил её на постельный режим.

– Что-то серьёзное? – едва усевшийся Хидео вскочил.

– Сиди уж, – буркнула Кристина. – Просто перетрудила ногу, врач велел сегодня отлежаться, а если очень захочется поработать, делать это, лёжа в своей кровати.

Хидео снова сел и мрачно посмотрел в свою тарелку.

– Я её уговаривал поберечься, – оправдываясь, пробормотал он.

– Ага, ага. В следующий раз вместо уговоров попробуй армированный скотч, – посоветовала Кристина. – Ладно, пойду отнесу Аришке завтрак и удивлю Изольду досрочным выходом на работу.

– Давай. Помочь чем-то нужно?

– Сами справимся.

Кристина отошла на шаг, потом вернулась и сказала:

– Кстати, о докторе. Мне он, конечно, не нравится, но и плохого он мне ничего не сделал. Ты же вроде с ним задружился? Вот и объясни ему, что от Глории лучше держаться подальше.

Хидео едва не поперхнулся.

– Почему? – выдавил он, прокашлявшись.

– Потому что ничего хорошего у него с ней быть не может. Она любит только себя, а на другие чувства не способна в принципе.

– А почему ты решила, что у него к ней какой-то интерес? Кроме профессионального, конечно. Он же на неё даже не смотрит.

Кристина взглянула на мельхиорца почти с жалостью.

– Вот именно. Ты как-нибудь посмотри, как он на неё не смотрит.

Хидео посмотрел. Посмотрел за завтраком: Мозели прошёл мимо, поздоровался, сел к Глории спиной. Посмотрел за обедом: то же самое, разве что здороваться второй раз за день не стал. Посмотрел за ужином: о, уже прогресс! По пути к выходу присел напротив и отчитал за то, что женщина проявляет недостаточный энтузиазм в части прогулок.

– Сколько дней вы уже не гуляете? Два? Три? Вам надо двигаться, или никакие капельницы не помогут!

– Я и без вас знаю, что мне надо! Мне надо работать, а не нарезать круги вокруг этого дурацкого фонтана!

Нарочно подслушивать Хидео не собирался, но сложно не услышать разговор, ведущийся на повышенных тонах на расстоянии пары метров от тебя.

– Понарезали и пошли работать, в сутках здесь 26 часов. Хватит на всё, если грамотно распоряжаться. А надоест ходить около фонтана, можете цветочки понюхать, клубнику пособирать, горошек прополоть, да мало ли что.

– Мне сказать, где я видела вашу клубнику?

– Где бы не видели, но гулять вам нужно. Не будете это делать сами, придётся гулять под моим присмотром. Мне, видите ли, тоже надо работать, и вы – часть этой работы, хочется вам этого, или нет.

Врач поднялся и вышел, а Глория принялась яростно ковырять свою «овсянку».

М-да, похоже, у Кристины слишком богатое воображение. Может, она просто расчищает дорогу подруге? Или… себе? Хидео потряс головой, прогоняя эту мысль подальше. Кажется, богатое воображение здесь не только у Кристины.

К тому же, что бы Кристина не говорила про «задружился», у Хидео язык не повернулся бы пообсуждать с Мозели девушек. Открытая неприязнь к врачу куда-то ушла, но даже до стадии приятельства было ещё очень далеко.

А ему, кстати, заглянуть в оранжерею тоже не помешает. Если Зак не обманул, огурцы уже должны были пойти. Сходить, собрать и выложить на стол назло неизвестному, посадившему их всех на «овсяночную» диету!

То, что что-то не так, Хидео понял, едва приоткрыв дверь оранжереи. Вместо обычной влажной прохлады ему в лицо пахнуло сухим жаром пустыни. Мельхиорец на мгновение замер, страшась увидеть, что там внутри, затем взял себя в руки и распахнул дверь.

Оранжерея, ещё несколько дней назад уверенно зеленеющая, представляла собой печальное зрелище. Пожухлые листья и стебли безжизненно лежали на усохшем до прежних объёмов грунте, только отдельные травинки ещё пытались зеленеть. Зацепившись за них взглядом, до того отчаянно шарившем по пространству оранжереи, Хидео отмер и бросился к панели управления на стене. Так и есть – регулятор температуры был выкручен на максимум, а уровень увлажнения обнулён. Лихорадочно постучав по кнопкам, Хидео прислушался к шелесту заработавших насосов и бессильно привалился к стене.

– Огурцов не будет, – пробормотал он, затем посмотрел на коммуникатор, обозвал себя бесхарактерным инфантильным ничтожеством, но всё же нажал кнопку связи.

– Доктор, а вы в оранжерею давно не заходили? – спросил он, не утруждаясь приветствиями и вступлениями.

– С неделю назад, – не выказывая удивления неожиданным вопросом, ответил врач. – А что такое?

– Зайдите, – посоветовал мельхиорец, – не пожалеете.

Мозели появился спустя несколько минут, быстро обвёл взглядом щедро залитое уже низким, но всё ещё ярким солнцем, пространство и, кажется (Хидео не мог бы поручиться, что ему не показалось, уж больно это не вписывалось в обычный образ врача), присвистнул.

– Зови Фа, – врач озвучил очевидное, но почему-то так и не пришедшее Хидео в голову.

– Кто-то устроил тут сушилку, – пожаловался мельхиорец.

Врач молча кивнул и медленно двинулся вдоль контейнеров, время от времени останавливаясь и приподнимая вялые стебли, а Хидео, вздохнув, занялся непростым делом: докладом начальству о происшествии.

– «Стройгалактик» надо оштрафовать, чтобы перестали присылать людей с кривыми руками, – безапелляционно заявила Фа, обойдя оранжерею. На так и не ушедшего Мозели она недовольно покосилась, но ничего не сказала.

– Может быть, регулятор кто-то специально подкрутил? Панель управления же ничем не защищена, – попытался поспорить Хидео.

– Похвально, что ты так заботишься о репутации приятеля, но объясни мне, пожалуйста, кому и зачем могло понадобиться устраивать здесь печь?

Хидео пожал плечами.

– Может, хотели, чтобы ягоды побыстрее поспели.

– Ага, а полив отключили, чтобы были послаще.

– Перемудрили, всякое бывает.

– Вот именно, перемудрили. Попрошу Кастела всё здесь проверить, твоему Заку доверия больше нет.

Фа развернулась и ушла.

– Вот у кого-то руки чешутся... – мрачно сказал Хидео, когда за ней закрылась дверь.

– То есть в то, что Зак снова напортачил, ты не веришь? – словно между делом спросил Мозели, не отвлекаясь от изучения поникшей виноградной лозы.

– Не верю. И, кстати, в то, что в прошлый раз напортачил именно он, не верю тоже!

– Как там сказала