— Твой брат, — сказала она почти шепотом. — Вы с ним не очень ладите.

Кельсер чуть приподнял брови.

— Да. Вообще-то мы никогда не были близки. Это плохо, конечно. Нам бы следовало исправить это, но мы просто… не можем.

— Он старше тебя? — (Кельсер кивнул.) — Он тебя часто бил?

Кельсер нахмурился.

— Бил? Нет, никогда.

— Значит, ты его останавливал? — спросила Вин. — Может, он поэтому тебя не любит? А как ты это делал? Просто убегал? Или ты был сильнее?

— Вин, Марш никогда не пытался ударить меня! Мы ссорились, верно… но никогда не испытывали желания причинить друг другу боль.

Вин не стала возражать, но Кельсер по глазам понял, что она ему не верит.

«Что же это за жизнь…» — подумал Кельсер.

Сколько на дне детей, похожих на Вин… Конечно, большинство из них умирает, не дожив до ее возраста. Кельсер был из тех, кому повезло: его мать, весьма находчивая возлюбленная знатного человека, сумела скрыть от своего господина тот факт, что она — скаа. Кельсер и Марш росли в отличных условиях: пусть незаконнорожденные, но все же знатные дети… а потом их отец вдруг узнал правду.

— Почему ты меня учишь? — спросила Вин, прервав его размышления. — Я имею в виду алломантию.

Кельсер недоуменно уставился на нее.

— Но я же обещал.

— Да, но теперь я знаю твои секреты, и что помешает мне сбежать?

— Ничто не помешает, — ответил Кельсер.

И снова настороженный взгляд дал Кельсеру понять, что Вин не верит ни единому его слову.

— Есть еще металлы, о которых ты мне не рассказал. На том собрании, в первый день, ты говорил, что их десять.

Кельсер кивнул, чуть наклоняясь вперед.

— Верно, десять. Но я не говорил о последних двух не потому, что хотел что-то скрыть от тебя. Они просто трудны в управлении. Тебе самой будет легче, если ты сначала научишься работать с базовыми металлами. Однако если хочешь узнать о двух последних, я тебе все покажу и объясню, как только мы приедем в Феллис.

Вин выразительно прищурилась. Кельсер закатил глаза.

— Да не пытаюсь я обмануть тебя, Вин! Люди работают в одной команде со мной только потому, что сами этого хотят, а я могу действовать эффективно, потому что свободно полагаюсь на компаньонов. Никакого недоверия, никаких предательств.

— Кроме одного, — прошептала Вин. — Того предательства, из-за которого ты оказался в Ямах.

Кельсер нахмурился.

— Где ты это слышала?

Вин молча пожала плечами.

Кельсер вздохнул, потер ладонью лоб. На самом деле ему хотелось изо всех сил почесать шрамы на руках. Однако Кельсер сдержался.

— Об этом не стоит говорить, — сказал он.

— Но ведь рядом с тобой был предатель, — возразила Вин.

— Я не знаю наверняка. — Это прозвучало неубедительно даже для самого Кельсера. — Как бы то ни было, наша общая работа строится на доверии. А это значит — никакого принуждения. Хочешь, прямо сейчас вернемся в Лютадель? Я покажу тебе два последних металла, а потом отправляйся куда угодно.

— У меня нет денег, чтобы прожить в одиночку, — пробормотала Вин.

Кельсер сунул руку под плащ и, достав мешочек с монетами, бросил его на сиденье рядом с Вин.

— Три тысячи мер. Деньги, что я забрал у Камона.

Вин недоверчиво покосилась на мешочек.

— Возьми, — предложил Кельсер. — Ты их заработала… Насколько я успел разобраться, за большинством последних успехов Камона стояла ты, и именно ты рисковала, воздействуя на эмоции поручителя.

Вин не шелохнулась.

«Отлично», — подумал Кельсер, поднимая руку и легонько стуча вознице.

Карета остановилась, через секунду в окно заглянул Сэйзед.

— Разверни, пожалуйста, экипаж, Сэйзед, — сказал Кельсер. — Отвези нас обратно в Лютадель.

— Хорошо, мастер Кельсер.

Через несколько мгновений карета уже катила в противоположном направлении. Вин молчала, но, похоже, уверенности у нее поубавилось. Она еще раз посмотрела на мешочек с монетами.

— Я говорю серьезно, Вин, — негромко произнес Кельсер. — Мне не нужен в команде человек, который не хочет со мной работать. И если мы расстанемся, это будет не наказанием, а твоей доброй волей.

Вин не ответила. Кельсер знал, что отпускать ее было бы ошибкой… однако заставлять ее делать что-либо силой было бы ошибкой куда худшей. Кельсер молчал, пытаясь понять Вин, разобраться в этой девочке. Если она уйдет, выдаст ли она их властям? Нет, он так не думал. Она хороший человек.

Просто она думала, что вокруг нее — только дурные люди.

— Мне кажется, твой план — безумие, — сказала она наконец.

— Так все думают.

— Ты не можешь победить Последнюю империю.

— Это и не нужно. Просто соберем армию для Йедена и захватим дворец.

— Лорд-правитель остановит тебя. Ты не сумеешь его уничтожить… он бессмертен.

— У нас есть одиннадцатый металл, — сказал Кельсер. — Я найду способ убить лорда-правителя.

— Братство слишком сильно. Оно отыщет твою армию и разобьет ее.

Кельсер наклонился, заглядывая Вин в глаза.

— Ты доверилась мне настолько, чтобы прыгнуть с городской стены, и я поймал тебя. Почему бы тебе и сейчас не довериться?

Похоже, слово «довериться» не слишком нравилось Вин. Она долго рассматривала Кельсера в слабом свете фонаря и молчала до тех пор, пока тишина не стала неловкой.

Наконец она схватила мешочек с монетами и спрятала под плащом.

— Я остаюсь, — сказала она. — Но не потому, что доверяю тебе.

— Тогда почему? — удивленно спросил Кельсер.

Вин пожала плечами, но ее ответ показался Кельсеру абсолютно честным.

— Просто потому, что хочу посмотреть, чем все это кончится.

Чтобы обладать наивысшим статусом в обществе, необходимо было иметь крепость в Лютадели. Однако иметь крепость не означало жить в ней, тем более постоянно. Многие знатные семьи владели резиденциями в окружавших Лютадель маленьких городках.

Населения здесь было меньше, улицы — чище, к тому же не так сильно чувствовалась тяжесть имперских законов. Феллис принадлежал как раз к таким городам. Это был богатый город. Здесь не нашлось бы могучих крепостей — вместо них повсюду красовались нарядные особняки. Вдоль некоторых улиц даже росли деревья, в основном осины, чья светлая кора каким-то образом сопротивлялась пеплу.

Вин в окно кареты смотрела на окутанный туманом город: фонарь внутри Кельсер погасил по ее просьбе. Воспламенив олово, Вин отчетливо видела аккуратно спланированные, ухоженные улицы. Они оказались в том районе Феллиса, который она прежде видела очень редко: несмотря на богатство города, трущобы в нем были точно такими же, как везде.