и еду. Запрыгивай! — ответил водила, жуя зубочистку и чавкая при каждом слове.

Запрыгнуть в грузовик оказалось далеко не просто. Куча пачек от сигарет, чипсов, пустых бутылок и хрен пойми чего ещё валялось на сиденье.

— Ток это, подстели целлофан. Вон, в бардачке торчит. А то сиденье намочишь.

Водила, спасая сиденье, спас и мою психику, так как сидеть в этой грязи не хотелось. Достаточно и вони из его рта.

Постелив целлофан, я сел и наконец-то вытянул ноги. От долгого забега они порядком побаливали.

— Меня Тэйрон зовут. Держи краба.

Я тоже представился, а потом сальная рука сжала мою. Тяжело вздохнув, я уставился в окно и привалился к стойке.

Глаза закрылись сами собой, но заснуть я не успел. Рация в салоне грузовика резко зашипела, а потом из неё раздался голос:

— Тэйрон, приём.

— Эт диспетчер. Ты спи, спи. Я ща узнаю, чё у него. Мож, байку опять какую расскажет.

Водила прожал кнопку на рации и сказал:

— Альварес, это Тэйрон, я на связи. Чё там?

— Отмена заказа, в Арбен не поедешь, — скрипя, сообщили из динамиков.

— Эт с хера ли? Там же нормальный заказ был, хорошо бабок платили! — возмутился водила.

— Там опять хрень какая-то творится. У людей крыша поехала, нападают друг на друга. Короче, мясорубка. Как доедешь по шестьдесят пятому шоссе до въезда в Арбен, сворачивай направо и дуй в Крик Совы. Там тоже неплохо платят. Прицеп с лесом потащишь.

— Альва, да ё-моё! Какой лес, на хрен? Я ж тебя просил! В прошлый раз брёвна херово закрепили, и, когда тормозил, одна из деревях мне чуть голову не снесла! Я ж сказал: больше никакого леса! — возмутился Тэйрон, ударив по рулю.

— Ага, а ещё ты сказал, что у тебя ипотека и трое детей. Если бабки не нужны, я Толе заказ отдам, не вопрос. Посидишь пару дней на подсосе, — Голос диспетчера не выражал никаких эмоций, как будто этот разговор у них происходил уже не первый раз.

— Да чё ты завёлся? Еду я, еду. Ток это, в следующий раз давай без брёвен. Лады? — включил заднюю Тэйрон

— Ага, по рукам. Всё, до связи.

Рация затихла, а водила повернулся ко мне и, не обращая внимания на то, что я делал вид, что сплю, продолжил трещать.

— Ёптить! Не, ну ты слыхал? Столица, столица! Все бабки там, возможности! А хера там делать? Вот так приедешь, а тебя сожрут там на хрен. И чё? Стоило оно того? Я вот в Лухвилях живу, домишко построил, банька там своя, бабёха. Всё чин чинарём. Живу как царь. А чё б у меня в столице этой сраной было? Перерезанная глотка? Да на хер оно мне надо?! А знаешь, почему они там друг на друга бросаются? — сказал водила и выжидающе уставился на меня. Он определённо готовил какую-то искромётную шутку.

— Почему?

— Да потому что озверели в гонке за бабками! Ха! — Заржал дальнобойщик и улыбнулся во все тридцать два гнилых отростка, отчего кабина наполнилась непередаваемым ароматом. — Понял, да? Они так за монетой бегали, что совсем кукуха потекла. Ну и короче...

Водила трещал без умолку ещё пару часов, но сознание смилостивилось надо мной и отключилось.

Чтобы пережить следующие семь дней, мне пришлось воспользоваться алкогольным телепортом.

Заезжаем на заправку, я закупаюсь алкоголем и, не теряя ни секунды, заливаю глаза.

Грузовик трогается, и под мягкие покачивания на кочках моё сознание тухнет. Бах! Сушняк и головная боль врываются в мою жизнь. Вскакиваю от ужасного храпа. Водила спит, а за окном нещадно палит солнце.

Пользуюсь возможностью перекусить, размять ноги и сходить в туалет. Как только извозчик просыпается, я залезаю в кабину и снова использую телепорт.

К концу седьмого дня я начал серьёзно опасаться за своё здоровье, но, к счастью, этот бесконечный путь завершился.

— Братишь, я тебя тут выкину. Сам дотопаешь. Мне в Крик Совы. Ладно, бывай, — сказал водила и захлопнул дверь перед моим носом.

Уезжая, он посигналил мне на прощание, а заодно обдал чёрным дымом, воняющим солярой. Всяко лучше, чем его дыхание.

Мерзкое утро окутало меня холодным покрывалом тумана. Протопав километр, я оказался на окраинах Арбена. И возвращение на родину мне не понравилось.

Как только я пересёк черту города, меня накрыли странные мысли.

Это я виноват! Из-за меня умерла Вераника! Миша был таким хорошим другом... Я предал его дважды: когда не заметил, как он изменялся, а потом ещё и собственноручно убил его! Я виноват. Я! Убийца! Предатель! Клятвопреступник!

Мой голос нашёптывал эти слова как мантру, повторяя их по кругу. Я сделал пару шагов назад. Очутившись за городской чертой, я перестал слышать навязчивые мысли.

Странно. Очень странно. Ощущение, как будто кто-то манипулирует моим разумом. Правда, вокруг нет ни одного демона. Самаэль балуется? Маловероятно. Зачем ему это? Так свободу не добыть. От спятившего исполнителя пользы не много.

Забавно, что у меня третий уровень навыка защита от внушений, но эффект атаки почувствовался мгновенно. Хоть я и понимаю, что это внушение, но на душе остался горький осадок.

Я двинул в город, стараясь заглушить голос, звучащий в голове, своим пением. Выглядел я, как придурок, но лучше так, чем спятить.

Я экзорцист!

Мой разум чист!

Нечисть гоню!

И выпить я люблю!

Наш орден крутой!

Демонов долой!

Панки, хой!

Да, рифма не очень, но если представить, что звучит бас-гитара, а рядом с тобой кто-то рубит рифы на электрогитаре, то выходит вполне неплохой панк-рок.

Несмотря на то что было раннее утро, я встретил на улице с десяток человек. Некоторые из них свернулись калачиком и умоляли их простить, кто-то повторял мантру «это не я», а ещё четыре типа в ярости лупили друг друга.

Лысый жиртрест схватил за горло женщину лет сорока и, приподняв над землёй, резко впечатал её затылком в асфальт с криком «Ты не моя мать!».

Сзади на лысого налетел худосочный очкарик, по лбу которого стекала кровь, и со всего размаха ударил битой по затылку, крича: «Братик! Я отомщу за тебя! Он заплатит!»

Жирдяй упал на свою жертву, но не вырубился. Резко развернувшись, он схватил ногу очкарика и, подтянув её к своему рту и грызанув, резким движением вырвал кусок мяса из голени.

Всё это было каким-то безумием. Люди слышали голоса и,