– Курт! Ты жив?

– Скорее да, чем нет, – философски ответил Риггельд.

Юлька вымученно улыбнулась – не знаю уж, на чем она держалась все это время. Я встал и усадил ее в кресло перед пультом.

– Ты где, Курт?

– В Новосаратове. Смагин прилетел?

– Да, – ответил я. – С Янкой. Вот он.

Смагин, несколько утративший ночную бледность и приятно порозовевший, шагнул в передающую зону и сделал Риггельду ручкой.

– На нас нападали, Курт. Ночью.

Риггельд помрачнел. Я продолжил:

– С нами американер один был… и пацан малолетний. Их захватили. А мы все уцелели, слава богу. Хотя, какая к черту слава…

Набожные американеры, наверное, отчитали бы меня потом за эти слова.

– Сколько вас? – спросил Риггельд, стараясь отсечь эмоции.

– Я, Юлька, Чистяков, Смагин и Яна. Пятеро.

– Хаецкие, значит, не объявились…

– Не объявились. А что в Новосаратове? Как оборона? Я слышал, вчера там стрельба стояла до неба…

– Новосаратов, Рома, пуст. Кажется, я тут единственный живой. Впрочем, мертвых тут тоже нет. Пусто.

– Как пусто? – не понял я.

– Вообще. Никого, только собаки бегают. И на космодроме та же история, и в фактории, и в директорате. Я впервые в жизни увидел пустой «Меркурий».

Я переваривал услышанное. Значит, чужие действительно собирались наловить пленных. Я только не ожидал, что пленить они вознамерились всю Волгу.

– Как же ты уцелел? – спросил Чистяков.

– Я только что приехал, – Риггельд кашлянул в кулак. – По правде говоря, я заглянул по дороге в Сызрань – поселок тоже пуст. Но там я решил, что жители попрятались, в горы ушли, или еще куда. Однако тут, в Новосаратове…

Риггельд с сомнением покачал головой.

Ну дела! Я совершенно растерялся. События во-первых просто не укладывались у меня в черепушке, а во-вторых, даже если получилось бы их туда упаковать, представлялись совершенно недоступными разумению. Моему скромному разумению рядового старателя-волжанина.

– Дуй-ка ты к нам, – сказал я Курту. – Я пока не в состоянии сообразить что к чему…

– А, может, лучше мы в город дунем? – предположила Юлька. – Раз уж все равно кораблей лишились. Да и отнимать их у нас теперь, кажется, некому.

Смагин ревниво шмыгнул носом, а я ненадолго задумался, старательно вызывая свое упрямое чутье. Не знаю, получилось это или нет, но что-то мне подсказывало: если и оставили чужие на Волге патрульные группы, то шастать они скорее всего станут в окрестностях Новосаратова. Если уж им понадобилось так много людей, они и нас, пожалуй, с удовольствием отловят. А я к ним в лапы сам отправляться отказываюсь. Дудки!

– Дождемся хозяина, – вздохнул я. – Подумаем… Куда нам спешить?

– Ладно, – Риггельд кивнул. – Еду. На всякий случай, я заберу отсюда видеомодуль и подключу в вездеходе. Номер… – он протянул руку куда-то вправо, повозился с новеньким автомобильным модулем связи, распечатал его, и спустя несколько секунд сообщил номер дозвонки.

– А где это ты? – спросил Смагин подозрительно. – Откуда звонишь?

– Из «Техсервиса». А что?

Смагин оживился:

– Слушай, захвати там фронтальную батарею для «Киева», а? Моя ни к черту, а денег ква… Раз уж все равно нет никого…

Риггельд усмехнулся в усы:

– Ладно. Тебе «два-эс» или «два-ха»?

– Все равно. Но лучше «два-ха», у нее стабилизатор двухмегаваттный…

– Понял. Ждите.

И Риггельд отключился.

Я покосился на продолжающие светлеть экраны-обзорники, и легонько крутанул Юльку вместе с креслом.

– Не кисни, отчаянная! Как спалось?

– Одиноко! – огрызнулась Юлька. Но я видел, что на самом деле она в настроении. Наверное, это из-за Риггельда.

М-да. Остается только вздохнуть – тоскливо и печально. С подвыванием.

– Слушайте… – протянул я, озадачиваясь. – Риггельд уже в Новосаратове. А вчера был где-то аж за Землей Четырех Ветров. Это ж сколько он за ночь отмахал! Или он на звездолете? Да нет, вроде, на вездеходе он…

– Подумаешь! – отмахнулся Чистяков. – Автопилот включил, и спал всю дорогу. Над океаном-то… Сразу видно, что ты звездолетчик, и на вездеходе по Волге шастаешь редко.

Меня хватило только на вздох. Теперь придется шастать чаще, никуда не денешься. А вот на «Саргассе» своем – уже не придется. Увы.

– Пошли, Костя, наружу нос высунем… – предложил я. – Надо бы трупы чужих оттащить куда-нибудь. Как бы их дружки мстить нам не навострились…

По-моему, это называется «накаркать».

Впрочем, выйти наружу мы с Костей еще успели. Успели даже рассмотреть мертвых инопланетян – тех, что похожи на страусов, и мелкого, которого привезли в багажнике вездехода. Успели даже спровадить по парочке трупов в отвесные карстовые колодцы с водой – лучшей могилы для чужаков в самом центре Ворчливых Ключей и придумать трудно.

А потом волной накатила пронзительное необъяснимое беспокойство и мое пресловутое чутье воткнуло мне в задницу очередную иголку. Я вдруг отчетливо осознал, что в бункере Риггельда нельзя более оставаться ни секунды. И рядом с смагинским «Экватором» тоже нельзя. И что в запасе у нас остается от силы минута.

Чистяков сразу все понял, и покорился не рассуждая. Я вломился в шлюз и чужим голосом заорал:

– Наружу! Живо! Бросайте все на хрен!

Хвала небесам, друзья меня прекрасно знали. И прекрасно знали, что если я так ору, значит нужно действительно все бросать и мчаться за мной, плюнув на риск переломать ноги и свернуть шею. И прекрасно знали, что это в конечном итоге окажется безопаснее.

Мы как раз ныряли в спасительную черноту какой-то пещерки, когда до слуха донесся еще далекий басовитый гул.

Я обернулся на известняковом порожке – над далеким горизонтом знакомо клубилась потревоженная атмосфера. Как быстро мы научились издалека распознавать космические корабли чужих… Боевые корабли. Гул нарастал, набирал мощь.

Мы забились в дальний угол пещеры, молясь, чтобы у чужих не оказалось каких-нибудь хитроумных биодатчиков, способных обнаружить нас даже под толщей породы. Неужели нам суждено теперь жить как крысам – прячась от бесконечных налетов? Впрочем, разве так уж важна чужим горстка аборигенов-дикарей? Ну, вернуться на место, где намедни поубивали чуть не десяток их товарищей-галактов, и сровнять все с грунтом – это еще туда-сюда, это я мог уразуметь. Месть – наверняка понятие межрасовое. Но гонять такие огромные корабли ради тройки бывших звездолетчиков?

Нет, дядя Рома. Не мни о себе слишком много.

И едва я это подумал, Волга пугливо вздрогнула. Как тогда, на заимке Чистякова, во время гибели «Саргасса». Даже сильнее, пожалуй. Только жар на этот раз до нас не докатился. Штурмовики со знакомым воем прошлись чуть в стороне, и стали удаляться.