– Позже, – полицейский на Санька не смотрел, записывал на планшете. – Дальше что было?

– Дальше я позвонил моему другу в Россию. Попросил помочь. Это всё.

– Почему позвонил другу, а не в полицию? – Полицейский оторвался от планшета и строго посмотрел на Санька.

Тот изобразил смущение и растерянность…

– Я номер ваш не знаю, – пробормотал он. – Хотел в интернете посмотреть, но вижу – вертолёт летит. Я ему махал.

– Махал… – проворчал полицейский. – Сто двенадцать экстренный вызов. Такое знать надо.

– Я знаю, – Санёк потупился. – Забыл просто.

Лоис похлопала его по плечу:

– Нормально всё, Александр. Любой растеряется, когда такое.

– Так и есть, малый, – поддержал другой страж порядка, метнув в сторону Лоис игривый взгляд.

Полицейские быстро заговорили по-французски. Санёк с трудом ухитрялся вычленить отдельные слова. Это был ещё тот французский.

Потом один из них полез осматривать джип, и Санёк мысленно хлопнул себя по лбу. Почему он сам этого не сделал? Мог бы успеть. Должен был успеть. Но забыл. И очень зря. Потому что после осмотра джипа полицейским сразу стало ясно: Санёк с Ликой не просто туристы, случайно оказавшиеся на месте разборки.

Вот только Саньку они об этом не сообщили.

Полиция интересуется

– Значит, трое застрелили четвёртого, а он их всех убил?

Вопрос этот задавали Саньку на разные лады, изо всех сил пытаясь запутать.

Санёк удивлялся. Но отвечал. Причём по-разному. Иногда «путая» детали. Мелкие. Неважные. Потому что один из специалистов Фёдрыча объяснял в своё время и ему, и курсантам: если допрашиваемый безукоризненно отбарабанивает одну и ту же версию слово в слово, значит, он её придумал или заучил.

Санёк отвечал… И не переставал удивляться. Он был уверен, что полицейские с самого начала не усомнились в его версии. Да, она казалась странной, но куда менее фантастичной, чем вариант убийства четверых вооружённых бойцов парнишкой в плавках.

Более того, после допроса на пляже его вообще отпустили. Просто порекомендовали сегодня заехать в полицию и дать официальные показания. Для чего он и явился в участок часа через три, вернее, был привезён туда Лоис.

К этому времени они уже успели заехать в госпиталь и узнать, что Лику прооперировали. Сказали, повезло. Пуля лишь чуть-чуть задела лёгкое, потом угодила в ребро и в нём застряла. Пулю уже удалили. Состояние раненой стабильное. За её жизнь можно не беспокоиться. Прогноз оптимистический.

– У нас очень хорошая медицина, – заверила Лоис, – а у твоей подруги очень хорошая страховка. Покроет все расходы, включая трансфер к месту проживания или по месту гражданства.

– Да ладно, – махнул рукой обрадованный Санёк. – Деньги – ерунда.

– Страховка – это хорошо, – не согласилась Лоис. – Потому что медицина у нас не только очень хорошая, но и дорогая.

– А юридические услуги? – на всякий случай поинтересовался Санёк.

– Намного дешевле. Для тебя, – улыбка сделала её большущий рот ещё шире. – У тебя неограниченный кредит. Но если ты богач, можешь угостить меня обедом.

И плотоядно облизнула выпяченные губищи длинным-длинным языком.

«Я что, ей понравился?» – испугался Санёк. Усилием воли он изгнал панические мысли. Интим с африканской секс-бомбой в стопятьсот кило весом… Не дай бог!

С обеда их и сорвал звонок из полиции…

И это очень хорошо, что они успели поесть, потому что местные служители закона мурыжили Санька уже часа два. В два голоса. Произвольно меняя напор и направление.

Пока не вернулась Лоис и не потребовала объяснить, какого хрена её малыш ещё здесь?

Полицейские переглянулись, потом один из них полез в ящик и выложил на стол распечатанную на принтере цветную фотографию безмятежно улыбающейся Лики с «доской» в руке.

– Вам это знакомо?

– Конечно.

Ещё бы. Это ведь Санёк и снимал.

– Откуда это?

– Из её социальной сети.

– Откуда это в машине убитых?

Санёк пожал плечами, очень надеясь, что лицо его осталось таким же безмятежным, как Ликино на фотографии.

– Мне надо поговорить со свидетелем! – мгновенно отреагировала Лоис.

И тут же выстрелила длинной французской фразой. Полицейские молча поднялись и вышли.

– Рассказывай! – потребовала гигантская адвокатша, нависая над подзащитным многокилограммовым бюстом.

– Что именно?

– Как всё было на самом деле! Правду!

Санёк поглядел на неё снизу вверх. С бо-ольшим сомнением.

Лоис думает, он дебил? В этом кабинете? Правду? Да ну?!

– Нас только записывают или ещё и смотрят? – поинтересовался Санёк.

Он видел много фильмов, где полицейские наблюдали за подозреваемыми через стекло односторонней проницаемости. Интересно, как оно выглядит с этой стороны?

А личико-то дрогнуло у сейшельской красотки.

– Здесь только мы. Мы с тобой. Вдвоём. – Лоис наклонилась ещё ниже. Рука с крохотными часиками на широком чёрном запястье придавила плечо Санька. Прямо перед носом – гигантские чёрные сиськи. Жаркое дыхание с оттенком ментола, запах духов и собственный запах негритянки… Странный. Не сказать, что неприятный, но уж точно не возбуждающий.

– Лоис, ты действительно адвокат? – Санёк не пытался сбросить руку, хотя очень хотелось, не пытался отодвинуться, но африканская красотка сама сообразила, что её чары пробуксовывают.

Выпрямилась, отпустила плечо, уселась на жалобно пискнувший стол:

– Да, я твой адвокат. И я должна знать правду. Это в твоих интересах.

– Хорошо, – кивнул Санёк. – Ты гарантируешь, что нас не пишут?

– Слово! Это приватный разговор.

– Хорошо.

Но говорить что-либо он не спешил. Тянул время. Потому что надо было придумать какую-то более-менее правдоподобную версию. Блин! Ну что ему стоило осмотреть джип?

– Ну! Говори!

– Я думаю, они подрались из-за меня, – начал Санёк. – Я ничего не сказал сразу… Ну, всё-таки я не знал, как к этому отнесутся ваши полицейские…

Лоис вскочила, снова нависла над Саньком:

– Чего ты не сказал, парень?

– Двое из них говорили по-русски. Тот, что в пёстрой рубашке, и ещё один. Они велели мне надеть на Лику наручники. Я отказался, и тогда второй русский в меня выстрелил. Но не попал, потому что его толкнул тот, чёрный. Ну а дальше, как я рассказывал.