А Петя даже попытался заслонить его спиной.

Но зря. Девчонка-то была хитрая. От её глаз ничего не ускользало.

— Бессовестные! — закричала она и затопала ногами. — Как вы смели пустить в приборы этого железного чёртика?! Это вам так не пройдёт! Я всё расскажу папе! Вот увидите! — И хотя голос у неё был очень сердитым, слёзы градом катились из её глаз. Впрочем, она имела на это немножечко права: ведь она была девочкой.

Скоро на её лице появились фиолетовые пятна и полосы. Но и это было понятно. Ведь она вела бортовой дневник — писала.

И вот с помощью слёз чернила с её пальцев перешли на щёки и нос.

Именно теперь наши путешественники окончательно убедились, что она обыкновенная девочка, такая, как и все школьницы её возраста, и поэтому можно было переходить к перемирию.

Однако всё произошло не так просто.

Глава двадцатая,

в которой остров возвращает Пете учебники и тетради и в которой происходит прощание с хозяйкой острова

Петя уже собрался выслать парламентёров для перемирия, но маленькая хозяйка подняла руку и, внимательно оглядев весь остров, тоном следователя спросила:

— Признавайтесь, что ещё вы забросили в аппаратуру?

Петя и человечки переглянулись. Всем было ясно, что обманывать нет смысла — остров всё равно выдал бы их. И Петя, запинаясь на каждом слове, промолвил:

— Там… то есть у него… мои… эти… как их… ну, учебники и тетради… там…

— Ах, так вот кто это, Петя Мамин-Папин? — догадалась девочка, припомнив слова острова. — Ученик четвёртого «А» класса, так?

— Да, Пети Мапина, — робко поправил Петя.

— Это не имеет значения, Папина или Мапина… А зачем они там? — продолжала следствие хозяйка острова.

И тут Петя не выдержал и соврал:

— Они там су… сушатся…

— Нечего сказать, нашли печку! — возмутилась девочка и сразу же приказала острову: — Отвечай, что ещё находится у тебя в машинах?!

И остров ответил:

«Произведено выполнение домашних заданий точка правописание и арифметика точка за текущий учебный год точка».

Голос у девочки стал мягче и глаза загорелись любопытством.

— Пожалуйста, показывай работу! — совсем как учительница приказала она.

На этот раз раскрылся целый люк, и из него выехали все Петины учебники, тетради и дневник. Девочка присела на корточки и быстро стала листать тетради. Сперва по арифметике, потом по русскому языку.

— Нам некогда! — спохватился Петя. — Мы должны немедленно отправляться домой. — И он наклонился, чтобы взять своё имущество.

Но девчонка вдруг так рассмеялась, что Петя невольно отпрянул.

— Ничего тут смешного нет, — неуверенно сказал он. — Тетради как тетради. У тебя, что ли, лучше?!

— Ой, не могу! — хохотала девчонка. — Ой, помогите, лопну от смеха! Посмотрите на эти задания! Ха-ха-ха! — И она поднесла к Петиным глазам раскрытую тетрадь по арифметике.

Страницы были заполнены примерами на сложение, но под аккуратными столбиками цифр, под чертой, где полагалось стоять сумме, красивым почерком были выписаны слова и целые фразы. Например, Петя с удивлением прочитал, что

465

+ 535

равняется: вода, воды, воде, воду, водой, о воде.

Или в решении примера

1322

+ 178

Значилось, что

подлежащее всегда стоит в именительном падеже.

На следующей странице, в задаче, где требовалось выяснить стоимость одного метра ситца и одного метра сукна, в решении получились стихи:

— Ситец, ситец, где ты был?

— На Фонтанке блузку мыл.

А сукно ходило в гости

И играло с плюшем в кости.

Петя не удержался и сам стал хохотать. Потом девчонка раскрыла тетрадь по правописанию и снова покатилась от смеха. Только теперь уже Пете было не до смеха. В упражнении, где полагалось подчеркнуть безударные гласные, стоял ответ какой-то задачи, то есть:

15 килограммов гороха.

В упражнении №58, где полагалось подчеркнуть разделительные мягкие знаки, в конце фразы было написано:

79 голов капусты.

И в таком роде были выполнены все задания.

Девочка больше не смеялась. Она взяла в руки Петин замухрыженный дневник, раскрыла его и медленно стала перелистывать страницы, так, чтобы Петя видел все отметки. Петины глаза отчётливо увидали, что на каждой странице против каждого предмета были проставлены красивые «двойки». И за четверти, и за весь учебный год.

— Это… это не честно! — возмутился Петя. — Это он себе поставил двойки, а не мне…

— Совершенно верно, — сказала девочка и незаметно покрутила вздёрнутым носиком с чернильным пятнышком на самом кончике. — Все эти двойки он заслужил. Но и ты не имеешь права от них отказываться. Ты их заработал за хитрость и лень. Что ж ты думаешь, я не понимаю, для чего ты забросил в аппаратуру свои учебники и тетради?! Так вот знай! — Она аккуратно положила тетрадки и дневник на полочку и начала подробно объяснять: — Во-первых, счётные машины острова не умеют делать задания для первых, третьих и пятых классов. Они умеют решать задачи только по высшей математике, потому что они очень умные и имеют самое высшее образование. Во-вторых, ты, Петя, растяпа! Ведь ты к учебнику по арифметике положил тетрадки по русскому языку, а к учебнику по правописанию положил тетрадки по арифметике. Машина — не человек, её дело простое: как положили, так и делает. В-третьих, меня зовут Таня…

Петя стоял перед хозяйкой острова растерянный, с широко раскрытыми глазами и не знал, что говорить. Не растерялись только Непоседа, Мякиш и Нетак. Им хотя и было стыдно за своего Петю, но уж больно умной была эта Таня, и они с удовольствием слушали все её «во-первых, во-вторых и в-третьих». Даже Непоседа, которого она назвала «железным чёртиком», на неё не обиделся. И, как только она назвала своё имя, он первым полез знакомиться.

— А я вовсе не железный чёртик! — подпрыгнув к самому её носу, зазвенел он. — Я самодельный человечек — Непоседа. Очень приятно познакомиться.

— А я — Мякиш! — промурлыкал пластилиновый толстун и на минуточку приклеился к её ботинку.

Когда же за её спиной деревянный упрямец проскрипел: «Нетак», — Танин