жестов, свидетельствующих о том, что людям неприятно находиться в компании старой женщины, у прохожих и покупателей не было.

Я знал о характере местных людей, знал об их менталитете, и меня не удивляло то, что я увидел. Здесь видеть в человеке человека, как бы он не выглядел снаружи – это норма жизни. Пожалуй, это и была одна из главных причин, почему страну, в которой находился, я так сильно любил. Я побродил по рынку еще немного, наблюдая за старухой и ее занятием, и убедился, что мое первое впечатление не было обманчивым – ее никто не боялся и не сторонился.

Во мне начинал просыпаться голод, и я решил, что пора было бы и поужинать. Ужинал я обычно на соседней улице, идти до нее было минуты три.

Дойдя до нужной улочки, я окинул ее взглядом – все было на своих местах, с моего прошлого визита ничего не изменилось. Вдоль дороги стоял ряд зданий, на выходе из которых располагались длинные и широкие лавки. Первые три-четыре такие лавки были сосредоточены на продаже копченого, вяленого и иже с ним мяса. Над скамьями сидели продавцы со специальными “опахалами” для отгона мух и других насекомых и без остановок ими размахивали.

Чуть дальше, в остальных зданиях, располагались забегаловки с уличной едой – на деревянных подставках у входа внутрь стояли большие кастрюли с готовыми блюдами. Я подошел к первой такой витрине с кастрюлями, обычно я ел именно в этом месте.

У витрины сидела дородная молодая женщина, лет тридцати пяти. Я узнал ее – она и раньше заведовала этим местом. У женщины был немного безразличный вид и нагловатый взгляд, но мне нравилась ее еда, и я был постоянным гостем в ее заведении во время своих визитов в город. Рядом с женщиной сидел ее сын, мальчишка лет двенадцати, с черными короткими волосами и длинной челкой, покрашенной в белый цвет. Прическа выглядела нелепо, но в здешних местах она считалась модной.

Я поднял крышку каждой из кастрюль на подставке, посмотрел, что внутри, и выбрал понравившиеся блюда.

Хозяйка говорила только на местном языке, который я не понимал, и я не мог спросить у нее цены за еду. Однако, в этом не было необходимости – я знал, как в подобных местах формируются цены, да и много раз бывал в этом конкретном заведении.

Система цен немного отличалась в зависимости от места, и было несколько схем. В этом же заведении схема была такая: ты платишь фиксированную цену за рис и одинаковую сумму за каждый гарнир. Заказываешь гарниров сколько хочешь, считаешь их количество, умножаешь на цену за одну штуку и прибавляешь фиксированную цену за порцию риса – вот и цена за весь ужин. Все просто и прозрачно.

Я заказал несколько гарниров и суп.

Кухня этой страны мало известна за рубежом, но в ней есть собственная изюминка. Главное здесь – это сочетание вкусов. Все блюда похожи друг на друга, в основном это овощи с мясом, заправленные рыбным соусом. Блюда похожи друг на друга внешне, но отличаются основным акцентом – что-то сладкое, что-то соленое, что-то кислое, а что-то острое. Секрет был в том, чтобы подобрать нужные сочетания вкусов – так, чтобы они контрастировали, но при этом сочетались. Для этого нужно было особое мастерство, которое можно было оттачивать годами. Нужно было разбираться и в самих яствах, чтобы по внешнему виду определить, какой у конкретного блюда вкус. При этом, угадать каждый раз правильное сочетание было сложно, по крайней мере, у меня не всегда получалось, и ужин был идеально вкусным не каждый раз: иногда что-то было лишним, а иногда чего-то недоставало.

В этот раз я заказал одно блюдо, показавшееся мне кислым на вид, одно острое (еда здесь не очень пикантная, поэтому острым блюдо было лишь условно), кисло-сладкий суп и очень соленую сушеную рыбу (за нее цена была чуть выше, чем за основные блюда, и заказывать ее нужно было отдельно). Подумывал взять еще и местный деликатес – ферментированную пасту из рыбы, дурно пахнущую и с очень резким вкусом, но передумал. При правильном использовании паста может оказаться отличным дополнением к букету, и раньше я, бывало, и сам ее ел, хоть для иностранцев вкус пасты и непривычен.

Готовилось паста очень легко – рыбу попросту превращали в мякоть и оставляли гнить. Чем сильнее гнила рыбная мякоть, тем сильнее и резче становился ее вкус, тем дурнее запах, и тем светлее цвет. Я не сразу, после нескольких попыток, но все же прочувствовал ее вкус, со временем он начал мне нравиться, и я то и дело использовал это блюдо в своих комбинациях.

Однажды, в глубинке, в закоулке одного из небольших городков, я решил поужинать у старушки, которая продавала яства в тени старого деревянного дома, над которым был надстроен новый большой бетонный дом. Такая конструкция дома привлекла мое внимание, а старушка показалась мне милой, и я решил у нее отобедать. Заказал я у нее эту самую ферментированную пасту из рыбы и рис. Паста показалась мне необычной на вид, я такой раньше не видел – очень светлая, почти белая.

Я взял ложку, наполнил ее рисом, отковырнул немного пасты и положил ложку в рот. Думаю, в тот момент мои глаза чуть не вылезли из орбит – вкус был настолько сильным, ярким и неприятным, что мне даже поплохело. Настоящий, без любых прикрас, вкус гнилой рыбы. Кое-как я съел еще несколько кусочков пасты, пытаясь заглушить гнилой вкус большими ложками риса, но доесть до конца не смог.

С тех пор пасту из рыбы я избегал есть. Вроде бы ее и можно использовать, если использовать правильно, и она будет добавлять яркую нотку в комбинацию вкусов, но после того горького случая я решил больше не рисковать.

Вот и в этот раз я решил не брать пасту, хотя по виду она была не очень сильно ферментированной – темная на цвет.

Рядом с деревянной подставкой, на которой стояли кастрюли, располагались старые пластиковые стулья и столы, некоторые – внутри здания, некоторые – снаружи. Помещение было очень тесным, стены внутри него были грязными, в жирных пятнах, и там было душно. Я решил сесть на улице и выбрал себе стол.

Впереди, за столом рядом с моим, сидели четверо мужчин пенсионного возраста. Весь стол перед ними был заставлен тарелками, несколько раз один из них, сидевший ко мне спиной, поворачивал голову и что-то говорил хозяйке, после чего