очевидные примеры: поддерживание отношений без особой на то нужды, или – хуже того – лишение себя самого необходимого, так как окружающий хаос не позволяет находить время для заботы о себе, и подобное мученичество становится весьма удобным.

◆ Посттравматический стыд присутствует в виде ощущения безысходности и собственной ущербности, так как жертве передается стыд абьюзера (так называемый перенос стыда), из-за чего она начинает верить в свою ничтожность.

◆ Повторение травматической ситуации становится «рабочей моделью поведения», которая создает цикличность в дальнейшем развитии отношений. Каждый новый цикл повторяет старый травматический эпизод.

Другими словами, наша болезненная привязанность к партнеру приводит к появлению у нас определенной модели поведения, заключающейся в том, что мы постоянно стремимся завязывать или поддерживать подобные нездоровые отношения. В случае Тома его семейная жизнь с Барбарой привела к тому, что он воспользовался практически всеми вышеописанными методами борьбы с травмой.

Кроме того, обратите внимание, что болезненная привязанность часто сопровождается другими видами аддиктивных расстройств. Это может быть алкогольная, наркотическая и сексуальная зависимость, пищевые расстройства, трудоголизм, шопоголизм, игромания, а также непреодолимая тяга к рискованным ситуациям (включающим в себя насилие и нарушение закона). Вы очень редко встретите травматические узы, не отягощенные другими видами зависимости, связанными с какой-то вредной привычкой. И наоборот, вы вряд ли встретите человека, страдающего от той или иной зависимости, который не был бы подвержен влиянию травматических уз. И то, и другое способствует появлению целого комплекса неконтролируемых чувств и действий. Все это формирует цикл, превращающийся в бесконечно повторяющуюся модель поведения.

Рано или поздно из-за этой модели поведения в душе человека накапливается слишком много отрицательных эмоций, которые приводят к серьезному жизненному кризису. В один прекрасный день с ним происходит что-то настолько неприятное, что он больше не может жить как раньше. Забыть о прошлом или пытаться разобраться со своими проблемами самостоятельно – такая стратегия уже перестает работать. Наиболее смелые решаются что-то изменить, чего бы это им ни стоило – только такое решение позволяет им как-то справиться с ситуацией. На рисунке 5.1 вы можете увидеть, какую роль эмоциональная травма играет в дальнейшем жизненном кризисе.

Рис. 5.1. Роль травмы в жизненном кризисе

Обратите внимание, что этот регресс начинается с изначальной травмы, которая приводит к появлению различных зависимостей. В свою очередь, они помогают человеку подавлять и отрицать травму, когда в этом появляется необходимость. По мере того как у него начинают проявляться все новые последствия травмы, общий стресс нарастает, превращаясь в полноценный жизненный кризис. Стрелка на рисунке неумолимо движется вниз – это означает, что человек все глубже увязает в своих нерешаемых проблемах. При этом все негативные последствия травмы продолжают накапливаться: абьюзер, ставший причиной травмы, скорее всего не перестает плохо обращаться с ним; зависимости не пропадают; подавление и отрицание травмы продолжается и приводит к безуспешным попыткам борьбы с ней. Все эти проблемы давят на человека и в итоге обрушиваются под собственным весом. Человек уже не может справляться с ними.

Путь осознания

Обозначив путь от изначальной травмы к жизненному кризису, мы поняли, по какой схеме должна быть организована посттравматическая реабилитация. Люди с сексуальной зависимостью, которые стали объектом нашего исследования, начали восстанавливаться шаг за шагом, и порядок этих шагов являл собой процесс, обратный тому, который был представлен на рисунке 5.1. Нам пришлось применить к большинству из них метод психотерапевтического вмешательства, так как вся их жизнь строилась вокруг травмы. Если они сильно зависели от алкоголя или азартных игр, их реабилитационная программа начиналась с избавления от этих вредных привычек. Если они попали в ловушку токсичных отношений, им следовало срочно выпутываться из них. Если они пытались абстрагироваться от травмы, в чем-то ограничивали себя или испытывали сильное чувство стыда, им требовался иной вид терапии. Чтобы начать процесс восстановления, им нужно было сконцентрироваться на борьбе с изначальной травмой, определив непосредственный источник поглотившего их хаоса. Их реабилитация напоминала установку палатки на ветру – чтобы она стояла крепко, необходимо сначала воткнуть в землю колышки и только затем устанавливать опорные стойки.

Психотерапевтическое вмешательство уже на раннем этапе реабилитации привело наших испытуемых в некоторое смятение – они не могли отделить реальность от выдумки. Начав свое восстановление, они по привычке применяли те методы, с помощью которых до этого пытались рационализировать свою травму, – то есть придумывали ей нелепые оправдания и пытались исказить факты. Теперь эта стратегия уже не работала. Помните, что человек, переживший психологическую травму, обычно не верит очевидному и принимает за реальность невозможное. В начале вмешательства испытуемые не могли найти границу между реальностью и своими фантазиями. Это привело их к следующей стадии реабилитации – прекращению подавления и отрицания травмы. Когда человек перестает бороться с травмой теми радикальными способами, которые он использовал ранее (рискованное поведение, подавление травмы медицинскими препаратами, повторение травматических эпизодов), он может ожидать, что:

◆ воспоминания о пережитых неприятных событиях вернутся;

◆ он начнет бурно реагировать на эти воспоминания;

◆ к нему придет реальное понимание того, что случилось в прошлом;

◆ он увидит, что его абьюзер продолжает следовать той же модели поведения;

◆ он поймет, какую высокую цену ему пришлось заплатить;

◆ он испугается, осознав, какую большую роль эта травма сыграла в его жизни.

После психотерапевтического вмешательства участники исследования начали задавать различные вопросы: «А если все это правда? Что это означает для меня и моих близких? Что случится, если я громко скажу об этом? Как на это отреагируют окружающие? Не опасно ли признавать правду? Может быть, надежнее скрывать ее?» По мере чтения этой книги вы наверняка будете задавать себе те же вопросы.

Когда вы поймете, что подобный страх готовит вас к тому, чтобы выстрадать свою травму и пропустить ее через себя, это непременно поможет вам. Когда человек переживает серьезную утрату – независимо от того, является ли она индивидуальной или коллективной – стадии страдания практически всегда можно предугадать заранее. Сначала приходит отрицание: «Это не может быть правдой!» Затем наступает очередь страха: «А что, если все это правда?» За ней следует стадия гнева: «Это несправедливо!» Далее приходит чудовищная боль от потери: «Это горе невозможно вынести». Наконец, наступает стадия принятия и попытка найти какой-то смысл в том, что произошло.

Тем не менее, у людей, переживших психологическую травму, этот процесс происходит несколько по-другому. Во-первых, их боль является отложенной. Вышеописанный цикл страданий обычно начинается с какой-то недавней утраты, например потери близкого человека. У людей, переживших травму, все иначе: они не замечают,