— По крайней мере, это не противоречит нашим законам, — поддержал его Маг. — Это не насильственное вмешательство, а добровольное обучение.

— Все равно нужно что-то делать — нельзя же оставлять так… — пробурчал немногословный Иерофант.

— Имеет смысл попробовать, — согласился с ними Император. — Но при таком подходе там и семерых мало. Наверное, придется привлечь к обучению младших Сил: не такое это сложное дело, чтобы они с ним не справились. На этом закончим — продолжайте работу, а я сделаю объявление Силам.

После собрания Маг с Воином вернулись в плотный мир и продолжили наблюдения за людьми. Они сидели на колеснице бок о бок, словно закадычные друзья. Маг рассеянно блуждал взглядом по вращающемуся внизу миру и вспоминал друга с сестренкой, которых там давным-давно уже не было.

— Опять они за свое… — проворчал Воин себе под нос, но в расчете на то, что его услышат.

— За что? — поддержал беседу Маг.

— Опять они с общего согласия потащили убивать одного из своих, — разъяснил тот. — Это у них называется «принести жертву богу». Или богам.

— Не помню такого, — в селении, где побывал Маг, так не поступали. Там даже не упоминали о богах.

— Люди по-разному уничтожают друг друга, — начал просвещать его Гелас. — Могут просто убить — если не на войне, то это осуждается другими людьми. Могут убить за проступок — это называется «казнить» и принимается без протестов. И то и другое я еще как-то могу понять. Но они убивают и для того, чтобы задобрить творца, — не понимаю, почему они считают меня таким кровожадным.

— Кое-кто когда-то утопил их, — напомнил Маг.

— Ну, когда это было… — с заметной неловкостью отозвался Гелас. — Кроме того, новым людям это неизвестно. Они даже не знают обо мне наверняка, а только догадываются, но почему-то считают, что меня можно задобрить подобным образом. Им-то я никогда не давал никакого повода.

— Они все так поступают?

— Как правило, в этих районах. — Гелас указал на среднюю часть плотного мира. — За остальными я пока не замечал такого.

— За всеми не уследишь, — понимающе кивнул Маг. — Видимо, это одна из людских особенностей, как и производство грязеедов.

— Может быть, ты спустишься вниз, в плотное тело, и узнаешь, чем они при этом руководствуются? — Воину явно понравилось, как Маг справился с предыдущей задачей. — Все-таки для тебя это не в новинку.

Чем руководствовались люди, убивая своих сородичей, Маг уже знал. Убийства на войне не требовали разъяснений. Но почему люди считали, что кровавая жертва может задобрить Геласа, было непонятным. Чтобы у них сложилось такое мнение, в ответ на жертву нужно было получить что-то полезное, а Маг, разумеется, не подозревал рыжего в таких подачках. Однако кто знает…

— Ты, случайно, не помогаешь им после того, как они принесут жертву? — спросил он. — Не за жертву, а из-за их бедственного положения?

— Уж не за дурака ли ты меня считаешь? — возмущенно взглянул на него Гелас. По правде говоря, мнение Мага было довольно близким к этому. — Я вообще стараюсь не вмешиваться в жизнь людей, с которыми не поддерживаю контакта, а тем более в подобных случаях.

— Должно же у них откуда-то взяться такое мнение, — начал рассуждать Маг, — не на пустом же месте оно сложилось. Возможно, они так сводят счеты, но если бы жертва не оправдывалась, она не получила бы общей поддержки. Должно же быть какое-то практическое объяснение…

— Вот именно, — поддержал его Воин. — Поэтому я и хочу, чтобы ты разобрался с этим прямо на месте.

— Опять туда? — передернуло Мага. — Лучше уж я посижу на твоей колеснице, а ты сам туда слетаешь.

— Кое-кто, между прочим, недавно прогулял уйму местного времени, — ехидно напомнил Воин. — Проиграл в камешки с нимфой. Чем спорить, лучше спускайся вниз, да побыстрее.

— А ты что здесь будешь делать?

— Продолжу наблюдение за миром. Нужно же кому-то иметь общее представление о его развитии.

Маг вынужден был признать, что для этой цели лучше всего подходил исполнительный Воин. Ни у кого другого просто не хватило бы усидчивости.

— Ладно, спущусь, — вздохнул он.

На этот раз Маг предпочел остаться в тонком теле. Невидимый, он спустился в указанное Геласом поселение и повис над толпой собравшихся на жертвоприношение людей. Они столпились перед сооружением, внутри которого Маг разглядел грубо сделанную скульптуру местного идола.

Это было небольшое селение на берегу пересохшей от летнего зноя речушки. Жители засевали поля, растили овощи, разводили скотину для пищи и на продажу в ближний город. Климат здесь был жарче, леса почти не было, а в остальном местный быт походил на быт тех людей, среди которых побывал Маг, поэтому ему были знакомы их заботы. Он стал заглядывать в их головы и читать мысли.

Засуха, жестокая засуха. Урожай погибнет, и многих людей ждет голодная смерть. Бог разгневался на них и хочет уморить их голодом, но если его умилостивить кровавой жертвой, он, может быть, смягчится. Здесь не обойдешься мешком зерна или бараном, ему нужно принести самое дорогое.

Маг просматривал людские мысли и везде видел одно и то же. Люди готовились отдать своему идолу одного из них, чтобы выжили остальные. Неужели это могло помочь им?

Для жертвы была выбрана красивая девочка из богатой семьи. Одетая в самое лучшее, она стояла перед обтесанным прямоугольным камнем, видимо, специально предназначенным для подобных жертв. Она была достаточно подросшей, чтобы понимать, что ее сейчас убьют, но еще слишком маленькой, чтобы понять, для чего это нужно. От испуга она почти не плакала, из ее расширенных, немигающих глаз катились мелкие слезинки, оставляя дорожки на пухлых щечках.

Столпившиеся вокруг люди подавленно глядели на нее. К их унынию примешивалась тайная радость, что они не самые лучшие, что выбор пал не на них. А вот и семья девочки. Маг чувствовал зажатое, запрятанное внутрь горе отца, безмолвный крик ужаса всхлипывающей у него на груди матери, страх детей, отчаяние стариков. Вмешаться, что ли… но он пришел сюда как исследователь, а не как добротворец. Он обязан досмотреть все до конца.

Несколько человек в белых одеждах — видимо, служители этого идола — стояли у камня рядом с девочкой. Главный читал нараспев обращение к идолу. Маг не особенно вслушивался в молитву, ему было наперед известно ее содержание — услышать, не гневаться, простить, сжалиться. Взять жертву и смилостивиться. Когда слова отзвучали, один из служителей взял девочку за руку и подвел вплотную к жертвеннику. Девочка безропотно позволила уложить себя на камень, словно послушание могло спасти ее. Главный взял с услужливо подставленного подноса нож и наклонился над ней.

Яркая кровь брызнула из перерезанного горла на камень. Девочка даже не вскрикнула — главный был мастером своего дела. Хорошо еще, что здесь не додумались до предсмертных пыток, подумал Маг. Потрясенная толпа стояла молча, не шевелясь. Среди всеобщей тишины закричала, забилась в руках мужа убитая горем мать, запричитала старая бабка.