- Я не понимаю.

- Здесь текст, - Элика наклонилась к триптиху, чтобы лучше разглядеть причудливую вязь, выписанную на орифламме в руке Матери. – «Не то, что было, а то, что будет, и не повторится вовеки!»

- Теперь я понимаю, почему Харем постигло такое ужасное проклятие, - проскрипел Бодин. – Мнится мне, что монастырь сей был оплотом еретиков.

- Не потому ли сулийские корсары так стремились его взять, а, Эвальд? – шепнула мне Элика. – Очень интересно, очень… Что дальше, отец Бодин?

- Здесь нет ничего, – ответил инквизитор. – Нам следует посмотреть зал капитула и библиотеку.

Мы вышли из церкви, пересекли двор и направились в жилые помещения. Я незаметно для Бодина привесил фламенант-медальон на эфес меча. Мной все больше и больше овладевала тревога – или соседство с упырями так на меня действовало? Я не верил Бодину, что он вызвал мертвецов исключительно для того, чтобы защитить нас. Что-то тут не так, нужно быть начеку…

В библиотеке и скриптории мы увидели печальное зрелище. Мебель была частично переломана, весь пол вперемешку с заскорузлыми тряпками, иссохшими костямии черепками усеивали полуистлевшие клочья пергамента и бумаги, книги из шкафов изорваны и разбросаны по полу. Своды покрывала черная копоть. Дальний угол был превращен в открытый очаг с кучей слоистого пепла, оставшегося от десятков сожженных томов; в нем виднелись обугленные человеческие кости. Ледяной сквозняк из разбитых окон разбросал этот пепел по всей библиотеке. Еще одна куча переломанных костей и черепов была в камине. Казалось, некая сила безжалостно рвала и крушила тут все, до чего могла дотянуться.

- Похоже, мы тут ничего не найдем, - сказала Элика. – Здесь все уничтожено.

- Они что, жрали друг друга? – спросил Домаш.

- Они сошли с ума, - пояснил Ганель. – Согласно легенде…

- Иустин, помолчите, - остановил я его. – Не время для историй.

- Давайте продолжим путь, - предложил инквизитор.

Зал капитула некогда был великолепен и даже сейчас, спустя сто лет после того, как монастырь был заброшен, производил впечатление. Часть витражей в стрельчатых окнах уцелела, и красные, зеленые, золотистые стеклышки в свинцовых оправах тепло искрились в лучах весеннего солнца. Несмотря на полумрак ихолод в зале, на то, что скамьи для братьев, высокое резное кресло настоятеля и пол покрывал слой вековой пыли, после всего виденного в монастыре зал капитула не производил впечатления заброшенности и запустения.

- Следы, - сказал Домаш, глядя на пол. – Кто-то здесь ходил.

- Братья, - проскрежетал в ответ Бодин. – Та опасность, о которой я вам говорил. Сэра Элика, посветите мне.

Мы подошли к креслу, и Бодин начал его осматривать, а я внезапно понял, что мне очень знакомо изображение, вырезанное на спинке кресла.

- Элика, - шепнул я эльфке, - этот камень с письменами, я видел его на картине в…

- Тсс!

- Есть! – торжествующе воскликнул инквизитор. Раздался скрежет металла, потом стук, и невидимый механизм сдвинул кресло в сторону примерно на метр, открыв в полу квадратный люк. Элика тут же скастовала светящийся шар и бросила его вниз – мягкий белый свет выхватил из мрака каменный пол, до которого было несколько метров, и вмурованную в камень ржавую железную лесенку, по которой можно было спуститься вниз.

- Погоди! – остановил я эльфку. – Это может быть очень опасно.

Элика не успела ответить: за окнами раздался странный звук, похожий то ли на крик кота, то ли на протяжный стон. Едва звук стих, на него начали отзываться другие подобные жуткие голоса, и их было много. Я увидел, как посерело лицо Ганеля.

- Преблагая Матерь, это что такое? – вырвалось у Домаша.

- Нам надо посмотреть, что внизу, - заявил инквизитор.

- Тогда идите первым, - предложил я.

Бодин не стал спорить, быстро спустился по лесенке вниз. Нам понадобилось меньше минуты, чтобы спуститься в колодец, после чего мы по узкому и длинному ходу пошли дальше и оказались в старых катакомбах. Видимо, про них нам и говорил Бодин. Здесь было холодно и сыро, стены покрывала плесень. Коридор, по которому мы шли, имел боковые ответвления, но все они некогда были перекрыты железными решетками. Кое-где на влажном полу валялись полуистлевшие костяки и брошенные погребальные покровы. Очень скоро мы оказались у низкой источенной грибком двери с ржавыми железными скрепами, открыли ее и оказались в довольно примечательном месте. Это был настоящий подземный зал, имевший форму куба примерно десять на десять метров и метров шесть в высоту. Вероятно, некогда это была природная пещера, которую затем облагородили и оборудовали под тайное святилище. В углах зала стояли зеленые от патины медные жаровни, огонь в которых не зажигали сотню лет. В каждой из стенна равном расстоянии друг от друга были высечены квадратные ниши, в которых располагались алебастровые барельефы весьма искусной работы. В центре крипты был установлен огромный стол из темного металла необычной треугольной формы. Столешница была очень примечательной. Ее покрывала сплошная мастерски выполненная резьба – геометрические фигуры, астрономические знаки, переплетенные стебли растений, цветы, изображения животных, непонятные, неизвестные мне символы. Кроме того, в самом центре стола имелись два овальных углубления разного размера, соприкасающиеся друг с другом. За столом, у дальней стены крипты, стояли три статуи, высеченные из черного камня. Центральная фигура изображала обнаженную женщину с очень пышными формами и волчьей головой, правая имела мужскую голову, мускулистые руки, человеческий торс и волчьи ноги, левая была статуей ребенка, прижимающего к груди щенка.

- Неслыханно! – Ганель от переизбытка чувств даже всплеснул руками. – Помилуй Матерь, никогда не думал, что увижу такое.

- Такое? – не удержался я.

- Бьюсь об заклад, добрые господа, что это тайное святилище виссенской Триады. – Ганель обошел стол и с некоторой опаской приблизился к статуям. – Женщина-волчица, конечно же, сама Нэске, мистическая Мать всего живого. Желая мужской ласки, она породила Приана, мистического Отца, совокупилась с ним, и от их брака родился Осс, Хранитель Крови, прародитель народа виссингов. Триаде поклонялись люди в волчьих шкурах. Странно, однако, что языческое святилище располагалось под материанским монастырем!

- Это виарийская работа, - заявила Элика, стирая ладонью пыль со стола. – Причем очень архаичная. Эти резные изображения явно не просто так сделаны. Какое отношение этот стол имеет к святилищу Триады?

- Отец Бодин, - я почувствовал, что лицо мое начинает гореть от волнения,