– И разумеется, компьютер Манон сгорел.

– Хуже. Три четверти бумажек из ее кабинета унеслись с порывами ветра или сгорели. Остальное промокло и не подлежало восстановлению. Проникнув в квартиру сестры, я обнаружил ее забившейся в угол, дрожащей, с мятым клочком бумаги в руке. Там было написано: «Отправляйся к Глупцам, неподалеку от Монахов». Манон в страхе скрючилась, свернулась клубком, словно защищала своим телом какое-то сокровище! Вы бы ее видели! В руке у нее был скальпель, она снова собиралась исполосовать себя. Я уверен, она обнаружила какие-то детали, связанные с Профессором. Я понял, что ничто не помешает ей записать эту фразу на своем теле… и, когда она попросила меня сделать это, я… я ей помог… Я сам искалечил ее… Собственными руками…

– Вы бы могли вырвать бумагу и скальпель из ее рук и отвлечь ее, чтобы она забыла!

– Верно. Но я просто выполнил ее волю. Возможно, она напала на след, который приближал ее к Профессору. Ей было необходимо, чтобы это послание существовало, и существовало в надежном месте… На надежном носителе…

– Странная история… Признаюсь, мне с трудом верится.

– И все же это правда. К чему мне вам лгать? Никакого смысла. Я готов на все ради сестры. И ради того, чтобы поймать негодяя, убившего Карину и всех остальных невинных людей.

Люси сложила газету и вернула ее Фредерику. В его словах она почувствовала искренность, и ей пришлось признать, что он ее тронул. В конце концов, что она знала о горе? Потерять сестру, мать и остаться с другой сестрой, неспособной вырваться из настоящего…

Она указала на экран компьютера, где плясал сложный график:

– Если не ошибаюсь, вы тоже изучали математику?

Фредерик плеснул себе виски.

– Как все в нашей семье. Моя сестра посвятила ей свою молодость. А вот я действительно, получив аттестат зрелости, четыре года изучал эту дисциплину, скорей со страстью, нежели со здравым смыслом, так что забросил все остальные предметы и сосредоточился только на этой науке четкости и совершенства. Увы, знаете, чтобы «преуспеть», лучше быть везде средним, даже в тех дисциплинах, которые проходят мимо вас. Вы должны следовать по рельсам, проложенным другими.

Он на несколько секунд умолк, словно погрузился в свое прошлое.

– С моей неуверенностью относительно других предметов и самой системой образования, которая была мне отвратительна, я был…

– Изгнан?

– Скажем, отстранен. «Изгнан» – как-то немного… унизительно… и может ранить мое самолюбие.

– Но результат-то один.

Фредерик проглотил ее замечание.

– Тем не менее сегодня я добился того, чего добился, даже без диплома. Должен признаться вам в моем горьком разочаровании во французской системе образования, но бог с ней, это тема другого разговора. К тому же в конечном счете фирмой управляют без помощи уравнений. Я забросил математику, я ее… забыл…

В его словах Люси послышалось сожаление.

– Я безмерно восхищаюсь Манон. Ее… карьерой. Мне бы хотелось приблизиться к математике, лелеять ее так же долго, так же мощно, как это делала она. Но теперь все в прошлом. Все предано забвению. Вот так-то.

– А ваша старшая сестра? Карина, вы восхищались ею так же, как Манон?

– Не стану скрывать, у нас были серьезные разногласия по поводу направления работы нашего предприятия. Разделять власть нелегко. Карина была настоящая черная вдова, жаждущая утоления своих амбиций. Она без колебаний давила каблуком тех, кто вставал на ее пути.

– Вас послушать, вы не испытывали к ней нежных чувств.

– Не совсем так. Я ненавижу, когда мне диктуют, как себя вести, управляют моим выбором.

Он взболтнул виски в стакане и посмотрел, как по стенкам стекают янтарные слезы.

– Я ненавидел Карину и никогда ни от кого этого не скрывал. И все же ее смерть стала страшным ударом для всех нас. Можете думать что угодно, но я очень страдал.

Он отвечал живо и казался совершенно откровенным. Люси воспользовалась этим и продолжала в том же направлении. Она нащупывала границы.

– И что же, можно предположить, что после смерти сестры вы завладели ее долей и стали стопроцентным владельцем семейного бизнеса? Должно быть, это очень приличная сумма?

– Разумеется. Это позволило мне забросить все, чтобы заняться Манон, купить этот дом, а уж потом в поте лица создавать новую фирму. Вы видите в этом какую-то проблему?

– Вовсе нет…

Люси хотелось бы ответить с большей уверенностью. Она осознавала, как сильно он ее волнует. Следует взять себя в руки, не дать себя загипнотизировать.

– Ах да, вот еще что… Относительно хода вчерашних событий…

– Послушайте, я…

– Когда утром в 9:10 вы расстались с Манон, вы сразу отправились на работу?

– Да, я вам уже говорил об этом в клинике. Я пришел в офис в 9:30. Ваш Тюрен задал мне тот же самый вопрос. Успокойте меня, вы же не подозреваете меня в похищении собственной сестры?

– Нет-нет, просто мои коллеги в обязательном порядке должны досконально изучить расписание окружения жертв.

– А, понятно.

– Затем, по словам ваших сотрудников, вы отсутствовали с… 11:50 и снова появились в 14:10… Верно?

– Верно. Я ходил обедать, а потом за покупками, как обычно во вторник днем. В этот день в больших магазинах всегда мало народу. Потом, сидя в машине, я долго разговаривал по телефону с коммерческим директором «Эйр Франс». Больше получаса. Можете проверить.

– Почему сидя в машине?

– Потому что я находился там, когда он позвонил, вот и все.

– Где вы обедали?

– В торговом центре V2, в Вильнев-д’Аск. Сэндвич.

– Хорошо, сэндвич. А как вы оплачивали покупки?

– Наличными.

– Ну естественно… Выходит, никто не может подтвердить вашего присутствия там?

Фредерик взглянул на часы и поднялся. Вид у него был несколько раздосадованный.

– Извините меня, лейтенант, мне пора выходить.

– Я не закончила.

– Послушайте… Я возвращаюсь завтра вечером. Я знаю прекрасный ресторан возле бельгийской границы. Там подают потрясающий карбонад по-фламандски. Мы поговорим про Манон, и вы зададите мне любые вопросы. Я расскажу вам обо всем, что купил, укажу точное место, где ел сэндвич, и местоположение парковки, где состоялся мой телефонный разговор. Годится?

Люси не могла скрыть искорку, сверкнувшую в ее глазах. Она тоже поднялась:

– А вы решительны. Что же касается ужина, тут может возникнуть проблема: у меня четырехлетние близнецы, и…

– Не прикрывайтесь своими дочками, чтобы отказаться. Вы же как-то устроились прошлой ночью, правда? Ну, расслабьтесь немного, Люси…