Скажу вам, в глубине души больше всего не хочу утратить связь с тем, что до сих пор было неотъемлемой частью моей жизни и любви, ради чего была выпестована. Люблю ткани, которые сначала носила, потом ласкала, подчеркивала их красоту, линию, восхищалась ею в других, выработала в себе и постараюсь сохранить любыми способами.

Я люблю платья, воплощение красоты мира, как говорили Ренвилль и почти в тех же терминах Лелонг.

Красота! Красота женщины, разве есть что-либо более ценное на земле!

Я люблю свою профессию.

– Фредди! Ты!

Едва успеваю заметить василек-амулет, украшающий петлицу хозяина во время великих сражений. И быстрый взгляд, каким он окидывает меня, взгляд завсегдатая бегов, поставившего на победителя будущую полугодовую зарплату.

Впрочем, вижу и сдержанную подбадривающую меня улыбку. Хоп! Я проскальзываю между серыми занавесями, которые он распахивает передо мной, и выхожу на арену со львами.

Представьте себе триста человек, сгрудившихся на ста пятидесяти квадратных метрах, и поймете, чем может быть показ коллекции. Удивительное социальное явление, раз за разом доказывающее, что цивилизованные народы, достигнув некоторого уровня развития, иногда возвращаются к первобытной дикости.

Одного из зрителей, претендующего на кресло, оттеснили и прижали к решетке рампы – он едва держится на краю лестничной ступеньки. Женщина с билетом на стоячее место обманом завладела стулом и, буквально выпустив все когти, отказывается уступать его. Третий откровенно дает понять своей соседке слева, что скандально иметь столь тощие бедра, а соседке справа – как быть такой коровой, если ты занимаешься Высокой модой.

Короче, перед тобой людское море: зрители волнуются, переговариваются, потеют. Они заряжены электричеством сильнее, чем стая электрических скатов. Так и подмывает крикнуть: «Пожар!» – чтобы вызвать панику и посмотреть… заставить броситься в беспорядочное бегство всю эту публику, готовую использовать все свои таланты критика-всезнайки и немного садиста, оценивая результаты усилий нескольких недель работы. В зависимости от их реакции нас ждет триумф или падение в бездну. Вперед к триумфу!

* * *

Вот так, дважды в год, в момент представления коллекций гремят фанфары. Внешний блеск ослепляет профанов, прежде всего женщин, которых я встречаю ежедневно и которые восторженно признаются: «Знали бы вы, как я вам завидую!»

Успокойтесь. Я не развею ваши иллюзии, даже если слышу один и тот же сакраментальный вопрос: «Неужели манекенщицей стать очень трудно? Что надо делать?» Этим женщинам я не скажу, что моя профессия хуже каторги на галерах, что лучше отбывать пожизненное заключение, чем сгибаться под тяжестью самых прекрасных норковых шубок или вертеться в наряде с вышивкой на полмиллиона. Не стану омрачать их мечту, потому что прежде всего люблю свою профессию.

А охаивать ее то же самое, что злословить по поводу друга сразу после расставания, даже если он, безусловно, тиран, но друг настоящий, и я надеюсь еще долго поддерживать с ним добрые отношения.

У меня нет желания отпугивать тех – а их много, – кто горит желанием стать манекенщицей. Они напоминают мне о себе, той молодой девчонке, у которой отчаянно билось сердце, когда она впервые переступила порог Дома моды.

Итак, решено – я расскажу, «что надо делать».

* * *

Прежде всего есть школы манекенщиц. Решение учиться профессии принимают самые серьезные, сознательные и скромные кандидатки, те, кто меньше верит в дар небес, а больше в обучение. И они правы.

Одна из таких школ манекенщиц – вряд ли она одна? – вот уже несколько лет функционирует в Париже на улице Шоссе-д’Антен. У нее даже есть филиал в Финляндии.

Она основана М. Ренвиллем, а управляется бывшей манекенщицей Режин Варелль. Эта высокая, красивая блондинка – тонкий дипломат. Именно ей в течение года приходится разрушать иллюзии тех, у кого нет никаких шансов. Она отказывается поощрять считающую себя Афродитой толстушку со складками жира и брать на себя ответственность за ее дальнейшую судьбу. Часто оказывается мишенью злобных инсинуаций. Самые яростные нападки исходят от матерей, как в театральной или балетной школе «Гранд-опера». Эти мамаши считают свою малышку, деревенский кисет с походкой дракона, лианоподобной богиней, наделенной томным шармом – я не преувеличиваю, – и их надо переубеждать! Режин Варелль доказывает этим самоуверенным слепцам, что две ванны в день не помогут сбросить двадцать килограммов, а если и помогут, то их тут же набирают вновь. Она без устали напоминает им каноны идеальной манекенщицы: бюст 85 см, бедра 85 см, а окружность талии – меньше окружности головы.

Кстати, сохранение размера талии сродни чуду: я вспоминаю о Кристине, матери десятилетнего мальчика и восьмилетней девочки. Она сохранила фигуру и остается одной из лучших в профессии. Отчаиваться никогда не стоит.

Отделавшись от самых строптивых, Режин Варелль для остальных не жалеет уроков и советов, полных сажает на диету, не вредящую их здоровью, велит им заниматься физкультурой и делать соответствующий массаж. Она искренне болеет за своих девочек, указывает адреса специалистов, следит за подопечными. И у каждой находит изюминку: назначает диету для улучшения цвета кожи, предлагает макияж и прическу, подходящую к форме лица… Короче, она, по собственному изречению, способствует «расцвету их личности». Такие учебные заведения – некий эквивалент того, что в США называют «школами личности».

Параллельно она преподает азбуку профессии манекенщицы, которой была сама: умение ходить на подиуме, держать руки, голову, побеждать страх, сохранять непринужденность… Курсы продолжаются три месяца из расчета трех часов занятий в неделю. Стоимость обучения одной ученицы доходит до восемнадцати тысяч франков.

Лучших распределяют в зависимости от спроса, зачастую их посылают на фабрики готовой одежды, где не нужны первоклассные манекенщицы и предпочитают иметь дело с девушками чуть «в теле». Тогда везет юным ученицам, еще не успевшим похудеть.

Школа Ренвилля выпускает, будь год плохим или хорошим, примерно семьдесят учениц. Там прошла стажировку наша звезда Пралин, как и Жанна от Диора. «Мисс Доп» повысила у Ренвилля свою квалификацию, как и другие, среди которых была Иветта, сменившая меня у Жермены Леконт.