Этот взгляд я помню у каждого своего ребёнка из детского дома, мол: «Мама, ты сама-то веришь в то, что говоришь?»

И я тащила их к компьютеру, показывала беременных женщин, стареньких бабушек, представителей разных профессий, людей разных национальностей, и всё, что только можно. Они смотрели круглыми глазами, но я знала: чтобы новая информация улеглась, нужно возвращаться к обсуждаемой теме много раз.

То же самое с какими-то нюансами по здоровью. Нина была очень удивлена, когда узнала, что в голове у неё стоит железная трубка до самого желудка (шунт). Хотя она видна невооружённым взглядом под кожей на шее и до середины груди, это если не считать огромного шрама на голове. А мне нужно было объяснить, что нельзя кувыркаться по дивану, забираться на кровать кувырком через голову – есть вероятность повредить шунт. Я тысячу раз это говорила, и каждый раз Нина восклицала: «Да-а?? Да ну, не может такого быть!»

Скоро нам ложиться в урологическую больницу, а я до сих пор не могу ей растолковать, зачем мы туда едем. Никакие полунамёки вроде: «А тебе не кажется странным, что ты ползаешь в памперсе в то время, как другие его не носят?» – не помогают, потому что всегда готов ответ вроде: «Ну, Кристина тоже совсем недавно памперс носила, такое бывает, ничего особенного…»

Согласна, для любого ребёнка важно ощущать себя таким же, как другие дети. Но это всегда будет важно. И я считаю, чем раньше Нина примет свои особенности, тем раньше она начнёт развиваться как личность. Сейчас она при внешней гиперактивности как будто замороженная.

Я не тороплюсь, но медленно и осторожно расплетаю плотный клубок её иллюзий.

10 марта 2016 г.

Лет десять назад пыталась читать книгу Корчака «Как любить ребёнка». Тяжело пошла, со многим я не хотела соглашаться.

Решающей стала фраза: «Запомните: как только ребёнок рождается, он больше вам не принадлежит…»

Тогда у меня просто восстало всё внутри. Ну как же, это ведь самое родное, самое ценное-любимое, моё-моё-премоё! Отложила книгу, сердито ворча.

И вот, прошло много лет, и я вдруг понимаю: прав Корчак, не принадлежат мне дети. Я могу лишь жадно ловить каждый день, проведённый с ними, быть счастлива от того, что имею возможность находиться рядом, наблюдать, заботиться и любить. И давать советы, если попросят. Могу надеяться, что, когда они повзрослеют, я буду иметь возможность иногда видеть их, слушать и обнимать. И чем меньше я буду за них цепляться, тем больше шансов, что они не перестанут ко мне тянуться.

Маше уже двенадцать лет, и я чувствую, что не имею права её контролировать. Договариваться, доверять и надеяться – вот что мне остаётся. Я даже не могу наказать её как раньше (удалить страницу в соцсетях, например) и понимаю, что моё право на это слабеет с каждым годом.

22 марта 2016 г.

В первый раз легли с Ниной в больницу. И с детства знакомая обстановка больничных стен превратила нашу домашнюю Нину в ту Нину, которая была ничья.

Стоит только зазеваться, как Нина уже увлечённо болтает сама с собой, сидя в коридоре среди людей, или задаёт чужим взрослым глупые вопросы. Вернулись вертлявость и кривляние, от которых за полгода мы почти избавились.

Стараюсь всё время занимать её чем-нибудь, чтобы сломать этот стереотип поведения: Нина раскрашивает, слушает аудиосказки, занимаемся по рабочим тетрадям математикой, читаю ей вслух «Золотой ключик». Постепенно стала успокаиваться.

Главное достижение – Нина молча терпит различные процедуры. Раньше одно только приближение человека в белом халате вызывало у неё дрожь и панику. Теперь же Нина вцепляется в меня, сжимает зубы, но терпит.

Дома я двадцать раз объяснила Нине, что мы ложимся для обследования урологических проблем, но стоило только лечь в больницу, как Нина всё забыла и стала думать, что мы приехали починить ей ноги. Снова объясняю – нет, там и без ног есть что полечить. Разочарованно вздыхает: «Ууу, стоило из-за этого в больницу ложиться…»

Дома мы коляской не пользуемся. Она стоит на балконе. Нина свободно ползает там, где захочет, сама залезает на любые диваны и стулья, играет с детьми на равных. В больнице, да ещё с постоянным катетером наперевес, особо не поползаешь. Нина уныло колесит по коридору, издалека поглядывая на шумные игры старших девочек. Скучает по домашней свободе. Отвлекаю и развлекаю её как могу чтобы не было времени грустить.

Сейчас, видимо, какой-то переломный момент. То ли потому что я рядом, то ли это какой-то этап взросления или осознания себя. Нина стала плакать, глядя на бегающих детей: «И что, я так и буду всегда в этой коляске, как старушка? И что, мне не сделают ноги как у всех?» Руки бросает на колени и ничего не хочет: «Тогда я буду просто сидеть».

С другой стороны, хорошо, что мы с Ниной сейчас здесь вдвоём. Спим на одной кровати, едим из одной тарелки, с утра до вечера то занимаюсь с ней, то таскаю на разные анализы и процедуры. Во время тихого часа читаю, положив книжку на Нинину попу. Очень сближает. Но по остальным детям очень скучаю, конечно.

* * *

Иногда меня спрашивают о том, по какой методике я занимаюсь с детьми. Методики никакой нет, это скорее несколько правил, которых я придерживаюсь.

Я уверена в том, что первым делом нужно мотивировать ребёнка. Мне встречались родители, которые считали, что их ребёнка мотивировать невозможно, мол, ребёнок лентяй, которому ничего не интересно, кроме компьютерных игр. У меня сразу возникает подозрение, что лентяи в этой ситуации как раз родители, а не ребёнок. Потому что к любому, даже самому неспособному ребёнку можно найти подход и добиться пусть медленного, но стабильного прогресса в обучении.

Если мои дети, по семь-восемь лет просидевшие в стенах детского дома, не знающие к этому возрасту элементарных вещей и понятий, да что уж там, простых слов порой не понимающие, имеющие в карточке диагноз «лёгкая умственная отсталость» (который, как потом выяснилось, не соответствует истине), – за полгода ежедневных занятий начали бегло читать, писать и считать, то что говорить о домашних детях?

Некоторые родители считают, что учить ребёнка чему-либо в дошкольном возрасте вредно. На мой взгляд, вредно отправлять ребёнка в школу, если он не умеет хотя бы читать. Ведь школа требует от него мгновенного усвоения материала, и дети, которые не способны учиться быстро, начинают отставать, паниковать, уставать. Родители подгоняют и давят, мотивация ребёнка резко падает и он отчаивается, переставая верить в свои силы. Родители тоже, бывает, в этот момент отчаиваются и думают, что ребёнок просто неспособный. Хотя на самом деле это не так. Чтобы исправить сложившуюся ситуацию, потребуется в сто раз больше сил, чем понадобилось бы до школы. Необходимо будет помочь ребёнку догнать и немного обогнать одноклассников, чтобы он почувствовал себя успешным и поверил в то, что он МОЖЕТ.

Поэтому я изо всех сил стараюсь научить своих детей до школы всему, что только возможно.

Конечно, дети бывают с разными способностями к обучению. То, что один понимает после первого же объяснения, другой никак не может понять даже после десятого или быстро забывает то, что вроде бы вчера отлично понял. Но в любом случае, не нужно терять надежду и терпение, необходимо искать способ объяснить. Это даже интересно. Радость, которую я испытываю, когда мне удаётся растолковать Гале какую-то сложную, с её точки зрения, задачу – не описать словами! Я просто торжествую и горжусь собой.