По какой-то причине моему отцу нравилось провоцировать вариффа.

— Что ты делаешь? — спросил Римо, возвращая меня в гостиницу с её пронзительной коробкой.

— Ищу самородок.

— Не хочу лопать твой маленький пузырь, принсиса, но я не думаю, что мы сможем купить себе выход отсюда.

Я никак не отреагировала на его насмешку. Просто распределила начинку по столу, проводя пальцами по липким фруктам и хрустящей корочке.

— Я надеюсь, что на самородке выгравирован номер.

Если там вообще был самородок.

Моё сердце учащенно забилось, когда мои пальцы наткнулись на что-то твёрдое. Я сжала кусочек между большим и указательным пальцами только для того, чтобы обнаружить, что это осколок персиковой косточки.

— И что? Что-нибудь? — спросил он.

Моё зрение затуманилось, а затем слеза скатилась с моей щеки и шлепнулась в пустую кастрюлю. Я стёрла своё разочарование костяшками пальцев.

Римо, должно быть, пришёл к выводу, что моя охота была безрезультатной.

Ирония от того, что охота с фруктовой начинкой, оказалась бесплодной, заставила меня фыркнуть от смеха. О, небеса, гибель моего разума настигла меня. Я провела рукой по волосам, намазывая их кусочками пирога. «Пофиг. Они просто волшебным образом перестанут существовать», — подумала я с очередным мрачным смешком.

Я смеялась ещё минуту, а потом перестала. Просто остановилась. Потому что это было отнюдь не смешно.

В этом не было ничего смешного.

Мои волосы пахли чёртовыми зачарованными персиками.

Мой локоть чувствовал себя так, словно его выдернули из сустава.

Моё лицо было испещрено жгучими порезами.

Мои барабанные перепонки были измучены звуковым сигналом.

Не говоря уже о том, что если мы не вычислим правильный четырёхзначный код, то останемся запертыми в этой огромной жестяной коробке, утопая в тёплом пироге.

Римо наблюдал за мной так, словно я была одним из тех новых образцов животных, выведенных зоологами-людьми: единорогом или помпомом. Вероятно, скорее помпомом, чем единорогом — рогатые лошади заставляли людей ахать и ворковать, в то время как пухлые голубые обезьянки заставляли людей хихикать и показывать пальцем.

— Почему ты здесь? — прошептала я пирогу. — Почему? Почему? Почему?

Здорово. Теперь я разговаривала с неодушевленными предметами. Погодите. Были ли предметы, которые могли материализоваться и дематериализоваться, неодушевленными?

Я мрачно осознала, что, в конце концов, неодушевлённый или нет, я всё равно болтала с пирогом.

— Ты спрашиваешь меня? — голос Римо отвлёк моё внимание от испорченной выпечки.

— Нет.

Он приподнял темную бровь, всё ещё сжимая фотографию в рамке.

— Ты думаешь, пирог как-то связан с этим?

— А ты нет? Я к тому что, если бы он был просто для того, чтобы напугать нас, почему бы не сделать так, чтобы появились другие вещи? Почему персиковый пирог?

Точно так же, как это происходило слишком много раз до этого, пролитое содержимое испарилось и восстановилось.

Пирог. Пирог. Пирог. Пирог. Пирог. Пирог.

Это слово пронзительно прозвучало в такт с трескучим сигналом тревоги.

Я встала так быстро, что мой стул заскользил и опрокинулся.

— Пи! Римо, это Пи!

— Мы установили, что это пирог. Мы даже установили, что он волшебный и содержит персики.

Я закатила глаза.

— Нет. Я имею в виду, что это число Пи.

— Как в 3.14? Это всего лишь три цифры.

Моё удивление тем, что он знал основное число, когда в наши дни все во всём полагались на технологии, улеглось из-за его незнания того, что число пи было бесконечным.

— На самом деле это 3.14159…

Когда его глаза стали такими же большими, как пироги Грегора с паранормальными явлениями, мой голос сорвался. Произнесение последующих цифр не имело никакой цели, кроме демонстрации моей любви к математике, что Римо, вероятно, расценил бы как хвастовство, поскольку он был обо мне самого худшего мнения.

— Итак, ты хочешь попробовать 3-1-4-1? — сказал он между двумя гудками.

Я сглотнула, внезапно почувствовав неуверенность. Что, если всплывающее тесто не имело никакого отношения к коробке с сигнализацией?

— Я не знаю. Я больше ничего не знаю.

Я снова провела руками по волосам. Мои локоны, хотя и были всё ещё немного влажными, были без остатков пирога. И мои пальцы тоже.

— Я думаю, это умно, — он положил фотографию в рамке на соседний столик. — Я думаю, мы должны попробовать это.

Я уставилась на Римо, разинув рот. Он подумал, что что-то из того, что я сказала, было умным? Ничего себе.

— Что?

Прежде чем он успел понять, насколько сильно на меня подействовал его комплимент, я выпалила:

— Я не хочу, чтобы нас взорвали, Римо.

Он вздохнул, хрипло и глубоко.

— Может быть, нас просто похоронят под персиковым пирогом.

— И этого я не хочу.

— Это была бы сладкая смерть.

— Я не хочу умирать.

— Тогда давай жить.

Пока я пялилась на мигающую красную точку, он повернулся к клавиатуре и поднял указательный палец. А затем он набрал нужную последовательность.

ГЛАВА 19. ТОРНАДО

Красный маячок сменился зелёным, и в гостинице воцарилась тишина, хотя внутри моего черепа всё ещё звучал звуковой сигнал. На экране высветилось слово «ХОРОШО», за которым последовало слово «ГОТОВО».

Раздавшийся ранее скрежещущий звук разнёсся вокруг нас. Металлические листы втянулись в землю, впуская в помещение прожилки яркого света. Я никогда не думала, что буду счастлива увидеть затянутое облаками небо, но, великая Геджайве, я была на грани того, чтобы пасть ниц перед ней.

Пока я не заметила, что ставни в доме напротив хлопают так же бешено, как квила, напившаяся волшебного вина.

— Эм. Мне кажется, или это ветер…

Почтовый ящик ударился в окно, и я подпрыгнула. Стекло треснуло, и моя кровь превратилась в лёд. Теперь всё ломается?

Я отступила так быстро, что врезалась в стол, а затем в стул. Внезапно дерево — взрослое, здоровенное дерево — покатилось по улице, его корни извивались, как у волитора. Когда корни поднялись, перевернув дерево на покрытую листьями крону, Римо бросился через всю гостиницу.

— Нам нужно попасть в подвал!

Его рев в сочетании с ударом ствола о тротуар заставил моё сердце бешено заколотиться о молнию комбинезона.

— Амара!

Кусок забора из белого штакетника врезался в окно, потрескав его во всех местах, которое пощадил почтовый ящик.

Я огляделась по сторонам.

— А не попробовать ли нам добраться до поезда?

Огненно-рыжие волосы Римо развевались, как будто ветер каким-то образом проник сквозь трещины в фасаде. Если не считать оглушительного воя, внутри по-прежнему было тихо.

— Вокруг летают огромные деревья, а ты хочешь выйти на улицу?

— Если мы не можем умереть…

— А что, если можем? Что, если прошлый мир просто создавал иллюзии, и моя смерть была одной из них? Нам нужно