нюансы пояснять. Он начал проверять и понял, что записей нет вообще на всем этаже.

— Понятно, — с облегчением выдохнула я, не хватало еще, чтобы эта история до посторонних дошла. — Так и до чего же вы договорились?

— В общем, входить в кабинет к ректору за этот месяц могли только, ты сама, и уборщицы. Мы порылись в документах и узнали, что одна из уборщиц была новенькой. Она пришла работать, как раз в тот день, с которого исчезли все записи, и ушла после того, как ты вазу разбила. Мне показалось, что такое совпадение произошло не просто так. К тому же у неё был доступ и к охране, в том числе. Полы-то везде мыть надо.

— Думаете, она замешена в этом?

— Почти уверена. Потому что из наших старушек такими глупостями точно никто бы не стал заниматься. Они там черте с каких времен работают. Сомневаюсь, что решились бы на такую серьезную авантюру, и если бы были не чисты на руку, то их давно бы уже в чем-нибудь заподозрили и уволили. Эта же пришла на работу на время отпуска, и ушла незамеченной, потому что своё время отработала. Её и оформлять не стали.

— Как это не стали? — удивилась я. — А как ей зарплату платили?

— Да вот так, — вздохнула Марья Никитишна. — Её привела Ирина Викторовна, кадровичка, и по документам провела свою дочь.

Я закатила глаза в потолок.

— И зачем?

— Так, чтобы у той стаж начался. К тому же она беременная, её сразу в декретный отправили. А за неё вот эта согласилась поработать. Я так поняла, деньги они ей наличными отдали.

— Ничего себе, — присвистнула я.

— Угу, это Вася все выяснял. Я бы без него, конечно, не смогла бы все эти детали узнать. А так, Васька всех по одной вызвал, допросил и до истины докопался. А истина в том, что эта девчонка была знакомой дочки Иринки-кадровички, и та согласилась поработать временно. Точнее сама спросила, нет ли какой работы в университете, временной. Ну и кадровичка решила небольшую махинацию провернуть. Дочу свою беременную устроила, а за неё эта работала.

— Понятно. Как она выглядит, неизвестно, где живет, тоже неизвестно, — прервала я Марью Никитишну, а то она уже по второму кругу начала мне рассказывать. — И где её теперь найти, они адрес её дали?

— Дали, я хочу к этой девочке сходить.

— Чего? — от неожиданности я даже села.

— А того, — ворчливо добавила сыщица, — мы с Васькой договорились, что я схожу, чтобы девочку не пугать, сама с ней поговорю, а он за дверью постоит. А то он с его методами допроса, уже всех наших до инфаркта почти довел. Вся канцелярия после разговора с ним на валерьянке сидит, а кадровичка так и вообще отпросилась, в поликлинику.

— А зачем ему это вообще надо? Он же не знает, что вазу подменили?

— Хочет до истины докопаться. Васька он такой, сам уже весь в азарте. Интересно ему, зачем эти записи кто-то стер.

— Может мне с вами сходить? — неуверенно спросила я.

— И зачем? Двоих увидит, точно испугается. А на бабку старую и внимания не обратит. В общем мы с Васей через час поедем, потом я тебе перезвоню, всё расскажу.

Марья Никитишна отключилась, а я всё пыталась понять, что всё это могло значить.

Пока в голове ничего не вырисовывалось. Кто-то из парней, (я уже и забыла даже кто это был, столько времени прошло, и столько всего случилось), запись если и забирал, то только последний час, где я её разбивала. Зачем бы ему весь месяц стирать? Да и сами работники так делать не стали бы, ведь тогда бы точно заметили. А один час вырезать, никто бы и внимания не обратил… А вот месяц….

Надеюсь, Марья Никитишна действительно сможет что-то выяснить.

После обеда приехал Виталя. Точнее заскочил на пару минут, вручил мне целый пакет и чмокнув в нос со словами: «Барашка, дел куча, потом созвонимся», — убежал.

Я-то надеялась, что он хоть какие-то новости мне по поводу вазы и аукциона принес, но, к сожалению, Виталя сбежал.

Открыла пакет и с удивлением нашла там большую коробку свежей клубники, баночку со сливками, а еще альбом с мелками.

Вот что-что, а клубнику я всегда обожала. И откуда он узнал? Или просто угадал? В любом случае, я была счастлива, и тут же принялась её есть. Сейчас этот подарок от парня не казался неуместным.

Так что совесть меня больше не мучила, и я с удовольствием схомячила всю клубнику со сливками, а затем начала рисовать. Чтобы чем-то занять себя и не нервничать в ожидании.

Порывалась позвонить Артему несколько раз, но затем передумала. Он ведь все равно ко мне должен прийти. Вот и поговорю с ним сразу обо всём.

— Плохие новости, девчонка явно ничего не знает, — сходу ответила мне Марья Никитишна, стоило взять трубку.

— Это точно, вдруг она наврала? — с надеждой переспросила я.

— Точно, — устало вздохнула Марья Никитишна. — Ты бы видела в каких она условиях живет. Не думаю, что человек продавший вазу за триста тысяч долларов, будет голодать. Поверь, я видела этот взгляд, и то с какой жадностью она ела торт, с которым я к ней в гости пришла. У неё, даже заварки не было. Я ей денег оставила, и пообещала работу помочь найти. Поговорили мы, она ни сном не духом. Отработала положенное, денег получила. Правда, кадровичка оказывается ей заплатила всего половину, гадина такая. Остальное себе в карман положили. В общем, обманули девчонку.

— Жаль, — загрустила я.

— Ладно Аль, не переживай, может Васька что-то нароет. Он же как ищейка, на охоту вышел. Я его с детства знаю, упертый, как баран. Пока до истины не докопается не отступит. Так что буду держать тебя в курсе.

— Спасибо Марья Никитишна, — ответила я, не став пока говорить, что уже никому ничего не должна. Хотелось с Артемом поговорить, чтобы наверняка все было, а потом уже бабушкину подругу успокаивать

Мы распрощались, и я отключилась.

Посмотрела на свой рисунок и нахмурилась. Наверное, я слишком много думала об Артеме, раз неосознанно нарисовала его портрет. Да еще и с такой точностью. Люди мне вообще-то всегда давались тяжело, я больше животных и природу