– Прошу прощения, отец?

Коротышка улыбнулся ему поверх очков:

– Я говорил, что эта не теряет головы.

Хэмиш забежал вперед посмотреть на реку возможно, он надеялся найти какую-нибудь форель-самоубийцу, готовую прыгнуть к нему в руки.

– А? Кто? Мег?

– Мег Кэмпбелл. Я не думаю, что она ветренее большинства юных девиц ее возраста. Пока тебе нет повода ревновать.

– Ревновать? Мне – ревновать? Я… – Тоби решил не объяснять. Пусть старикашка думает что хочет.

– Мастера Гленко лучше иметь другом, чем врагом.

– Другом? Птицы его полета никогда не будут дружить с невеждами вроде меня.

– Это не так, сын мой, – мягко возразил священник. – Он более знатного происхождения, чем ты, это верно, но если ты считаешь, что это мешает ему быть твоим другом, ты плохо представляешь себе обязанности вождя. Отношения между подданным и его господином очень тесные. Многие законы считают их самыми тесными, теснее даже брака. Возможно, только мой орден не согласен с этим. Хороший вождь превыше всего ставит заботу о своих людях, ибо их жизни зависят от его решений, а его жизнь – от их преданности и отваги.

Тоби промолчал.

Выждав с минуту, отец Лахлан продолжал еще тише, словно обращался не столько к спутнику, сколько к себе самому:

– Ты не принадлежишь, конечно, к клану Кэмпбеллов, а Филлау лишился лэрда, правившего им по праву наследования. Может, в этом и причина всех сложностей? – Он бросил на него проницательный взгляд поверх очков. – Мы должны принимать мир таким, какой он есть, Тобиас, и делать то, что в наших силах. Каждый имеет обязательства перед кем-то. Если ты владеешь землей, тебе нужны люди, чтобы защищать ее. Если нет, тебе нужен вождь, чтобы он защищал тебя. Солдаты повинуются своим офицерам, лэрды – своим королям. Даже короли являются вассалами хана. Нет ничего ценнее хорошего господина. Закон должен защищать всех, высших и низших, но на деле он неизбежно оборачивается в пользу знатных. Тебе никогда не найти счастья и спокойствия в наши смутные времена, пока ты не найдешь себе хорошего господина и не отдашь ему свое сердце.

Судя по всему, Тоби полагалось вежливо согласиться.

– Я лучше бы стал человеком Рори, чем леди Вальды. Вы можете описать род заклятия, которое она, по-вашему, наложила на меня, отец?

Священник вздохнул и подвинул очки на переносицу, но тут же сдвинул их обратно чтобы смотреть поверх них.

– Не уверен. Вспомни, что я говорил тебе насчет сил – сами по себе чернокнижники силой не обладают. Все, что может сделать Вальда, – это, используя колдовство, заставить демонов исполнять свои желания, что она, должно быть, и сделала – если сделала, не забывай, это всего лишь предположение – чтобы один из них заставил уже тебя – или того, на кого она собиралась наложить заклятие, – поступать так, как ей угодно. – Отец Лахлан нахмурился, словно сам запутался в своем объяснении. – И возможности демона тоже имеют свой предел. Это зависит от того обучения, которое он прошел, и от умения колдуна. Демоны во плоти обладают меньшей силой, нежели те, которые заключены в материальные объекты вроде камней. – Он рассмеялся скрипучим смехом. – Кстати, называть их «заключенными» демонами не совсем почтительно.

У Тоби мелькнула мысль, что ответа на свой вопрос он так и не получил. Он снова оглянулся, чтобы посмотреть на Мег.

И закричал.

Далеко позади виднелась цепочка догонявших их всадников.

– Беги! – взревел Рори. – Бросай этот проклятый меч, бросай узел и беги, если тебе жизнь дорога!

Они все кричали, чтобы он бежал. А Тоби все стоял, сцепив руки, и смотрел назад поверх их голов, не обращая на их крики никакого внимания. Убегать? Вздор! Он не может бросить Мег. Или Хэмиша. Или даже старого отца Лахлана. Рори Макдональд способен сам о себе позаботиться, но бросать остальных на растерзание демонам нельзя. Он должен остаться и биться. Тогда их будет двое против четверых правда, эти четверо – сверхчеловеки и они верхом. Пусть так, все равно он не может бежать.

Хэмиш пронзительно визжал:

– Ты сам говорил, что глупо отдавать жизнь…

– Не тот случай, – отрезал Тоби. И это не пустая бравада, этакая показная отвага Кэмпбеллов из Филлана. Мужчина он или нет?

– Тоби Стрейнджерсон! – закричала Мег. – Ты упрям, как осел! Ненавижу твое упрямство!

Всадники скрылись из виду в низине, но, несомненно, продолжали приближаться.

– Тихо! – крикнул отец Лахлан, и все замолчали. – Ты должен бежать, Тобиас! Им нужен только ты. Мы будем в большей безопасности, если тебя с нами не будет. Мы можем укрыться под берегом, и они проскачут мимо нас. Это наша единственная надежда.

– Я обещал, что позабочусь о Мег!

– И это лучшее, что ты можешь для нее сделать! Я уверен – ты бегаешь быстрее любого из нас. Брось меч и беги к святилищу. До него около мили. Если добежишь, ты спасен – по крайней мере там ты будешь в большей безопасности, чем здесь. Помолись за нас духу. А теперь беги!

– Брось меч, Стрейнджерсон! – рявкнул Рори.

– Нет!

Все разом заверещали, словно выводок щенят. На этот раз их остановил Рори Макдональд, пылавший гневом, свирепо сверкавший своими серебристыми глазами.

– Может, это меч демона? Может, поэтому ты не можешь расстаться с ним?

– Что? Что еще за меч демона?

– Нет, это не он! – возразил отец Лахлан. – Это просто меч. Его дала ему соседка уже после того, как начались все эти неприятности. Мы позаботимся о нем, сын мой. Обещаю тебе. А теперь поспеши!

Всадники снова показались, на этот раз гораздо ближе, да и двигались они, похоже, быстрее, чем прежде.

– От моего меча гораздо больше проку в бою против конных, чем от вашего, мастер Рори, – сказал Тоби.

– Тупица! Костяная башка! Ты что, надеешься, что демоны позволят тебе хотя бы выхватить его? Они просто превратят тебя в камень.

– Пожалуйста, Тоби! – взмолилась Мег. – Мать-перепелица, помнишь? Ты должен отвести от нас демонов. Пожалуйста! Ради меня!

Ох! Если так на это смотреть, бегство уже не кажется таким позорным. Он неохотно потянул перевязь с плеча. Рори взял у него меч. Облегчение от того, что не надо тащить такую тяжесть, показалось ему невероятным.

Тоби повернулся и бросился бежать.

Все это как-то неправильно… Он чуть было не остановился и не повернул назад, но стиснул зубы и продолжал бежать. Мать-перепелица: главное – отвести опасность от птенцов. Притворяться, будто у него сломано крыло, не обязательно. Они знают, что летать он не может.

Он привык бегать быстро, но на короткие расстояния. Путь до святилища казался чудовищно далеким.