пароходы вообще сибирская история не зафиксировала. Вот нападения на поезда разбойничьих шаек, словно на Диком Западе, случались и не были чем-то уникальным – но не на «золотые грузы», а на товарные составы (так что в конце концов на нескольких железных дорогах с официального разрешения правительства все поездные бригады получили огнестрельное оружие).

Еще одна любопытная подробность: опять-таки до появления железных дорог собранное в Мариинской и Енисейской тайге золото везли не на запад, как следовало бы ожидать, а на восток, в Иркутск. Там была единственная на всю Сибирь золотоплавильная лаборатория, где самородное золото очищали от примесей, превращали в слитки, ставили пробу и государственное клеймо. А потом другие «золотые караваны» везли на запад уже слитки, уже в Тюмень, где начиналась связывающая Сибирь и Россию железная дорога.

Что характерно, эти караваны, шедшие под не такой уж и многочисленной казачьей охраной, не просто разрешали, а с превеликой охотой брали «безбилетных пассажиров» – тех, у кого не было денег заплатить обычным ямщикам. Чем больше таких пассажиров ехало на ящиках с золотом, тем лучше, тем безопаснее. Иные криминальные «понятия» того времени были довольно специфическими, неизвестными по другую сторону Урала. Перебить ямщиков и казачий конвой считалось обычным делом – но при наличии немалого числа пассажиров, в том числе стариков, женщин, детей, пришлось бы прикончить и их всех до единого, чтобы не осталось свидетелей. А вот трогать «мирное население» те самые понятия категорически запрещали – ну такая вот сложилась неписаная, но строго соблюдавшаяся традиция. Пассажиры для золотого конвоя были надежнейшим «страховым полисом»…

Отдельная песня – вольные старатели, одиночки, искавшие в тайге золото на свой страх и риск.

Меж освоением русскими Сибири и американцами – Дикого Запада есть немало общего. Но имеется существенное различие в отношении к золоту. Когда золото обнаружили в Калифорнии в 1843 году, вспыхнуло то, что очень быстро с полным на то основанием назвали «золотой лихорадкой». Очевидцы событий оставили немало воспоминаний, так что нам прекрасно известно, как это выглядело. Город Сан-Франциско едва ли не обезлюдел. В порту длинным рядом стояли корабли-«призраки», брошенные ушедшими на поиски золота экипажами (сплошь и рядом вместе с капитанами-штурманами). Солдаты местного гарнизона в массовом порядке дезертировали, пускаясь в погоню за фортуной. Государственные и работавшие на частных лиц служащие покидали рабочие места толпами. Одним словом, уходили в Калифорнию рядами и колоннами, да вдобавок с востока катился поток ловцов удачи, а в порты приплывали в немалом числе иностранцы. Среди золотоискателей был замечен даже Генеральный прокурор Гавайского королевства (в ту пору независимой державы). Высокопоставленный законник вульгарно дезертировал с поста и отправился искать золото, золото, золото! (Удалось ли ему разбогатеть, мне пока что не удалось установить, но любопытства ради постараюсь когда-нибудь докопаться.)

«Золотая лихорадка» совершенно не затронула только две категории населения: русских поселенцев, оставшихся в тех местах после того, как русские калифорнийские владения, именовавшиеся форт Росс, были проданы американцам, и приверженцев Церкви святых последних дней, более известных как мормоны. По их вере, золото было «дьявольским наваждением», от которого следовало держаться подальше.

(Вообще-то так сложилось, что первооткрывателем калифорнийского золота оказался как раз мормон, то ли плотник, то ли возница, в точности не помню. Как сто лет назад крестьянин Марков на Урале, он нашел в каком-то ручье «светлые камешки», моментально определил, что это такое, широко оповестил общественность о своем открытии и сам занялся промывкой золота. Ну что же, как говорится, в семье не без урода. Этот субъект – исключение среди мормонов. Подобные отщепенцы встречаются среди исповедующих все возможные религии. Кстати, золото ему счастья не принесло: не только не разбогател, но в конце концов спился, забродяжничал и умер где-то под забором.)

Так вот, подавляющее большинство «вольных старателей» составляли приехавшие из России, а из сибиряков «стараться» пускались исключительно те, кто не имел ни кола ни двора, ни семьи, ни дома. Крепкие хозяева «золотой лихорадке» не поддались нисколечко. К тому же многочисленные в Сибири старообрядцы, в точности как мормоны, считали золото «сатанинским наваждением», к которому и близко подходить не стоит, не говоря уж о том, чтобы брать в руки.

Очень часто и старообрядцы, и «канонические» православные, наткнувшись в тайге на золото, тщательно маскировали все его следы и молчали о своем открытии как убитые. Первые руководствовались верой, вторые – житейскими побуждениями. Не без оснований опасались: если о золоте станет известно «энтим городским», непременно устроят рудник или прииск, а значит, нахлынет множество «гулящего» народа с присущими ему пороками, традиционный уклад жизни и строгая устоявшаяся мораль понесут немалый ущерб. Да вдобавок начальство замучает всевозможными казенными повинностями вроде гужевой. Так что пусть уж золотишко и дальше лежит себе с Богом в безвестности – жить будет спокойнее…

Замечательный писатель-геолог Олег Куваев умер до обидного рано, в сорок один год – подобно одному из своих героев, «сорвал в дальних маршрутах сердце». Но написать успел не так уж мало, и его книги не одно десятилетие были у советских геологов культовыми (не люблю я это словечко, но другого, пожалуй, не подберешь). В его лучшем произведении, романе «Территория», четко (и наверняка с натуры) описано отношение к золоту простых работяг геологической партии.

«Мужики, работавшие на Восточной разведке, были старыми кадрами, знавшими золото Реки (так Куваев довольно прозрачно называет Колыму. – А. Б.) или иных мест. Золото само по себе не вызывало у них никаких эмоций. Тусклый грязноватый металл, имеющий дурную лишнюю ценность. Очень опасный металл, если у тебя мозги пойдут набекрень, как у такого-то и такого-то в таком-то и таком-то году».

Действие романа происходит где-то в начале 50-х годов прошлого века – но именно так к золоту относились и коренные сибиряки до революции. В советские времена разведка золотых месторождений часто не представляла никакого труда: местные попросту вели геологов к тому месту, где золото обнаружили и промолчали о нем еще их отцы, а то и деды.

Власти деятельности вольных старателей не препятствовали нисколечко – просто-напросто потому, что не имели такой возможности. Чтобы воспрепятствовать одиночкам уходить в необозримую тайгу или ловить их в этой тайге, потребовалась бы армия, не меньше. Так что, в отличие от промышленников, одиночки никаких таких лицензий не выправляли, в тайгу за золотом отправлялся всякий, у кого возникало такое желание.

Вот только предприятие это было смертельным риском, на который пускались люди определенного склада характера – двужильные, бесшабашные, отмороженные на всю голову. С тайгой шутки плохи. Дело даже не в зверях, которых тоже