Я вздохнул, выбрался из-под одеяла. Фрида стыдливо закрыла глаза и даже отвернулась. Румянец расползся по щеке вниз по шее и даже покрыл тонкие красиво вылепленные ключицы. Вряд ли видит через опущенные веки, но наверняка помнит, как именно разогревала, как потом разогревались оба, как только еще одеяло не задымилось, хотя серой вроде бы попахивает…

Пока я одевался, повернувшись к ней спиной, услышал едва слышный шелест, волосы колыхнулись от движения воздуха, Фрида торопится набросить на себя длинное платье, это быстро, нижнего белья в это время еще не знают, трусики придумают через много столетий…

Во дворе привычные окрики Ульмана, но лучники, как я заметил, уже другие. Тех, кто наловчился стрелять быстро и точно, с утра отправили на постой в пограничную деревню Куманг. Силами крестьян и двух умелых каменщиков в спешном порядке восстанавливают сторожевую башню. Не бог весть какая защита, но пока нападающие будут выбивать забаррикадированные двери, лучники перебьют половину, если не всех. А там из замка прибудет помощь, как только увидим сигнальный огонь на башне.

Фрида ускользнула на кухню, выполнив долг простолюдинки спасать хозяина любой ценой, хотя цена для нее, похоже, не показалась чрезмерной. Да и остальные женщины, скорее позавидуют, чем осудят.

Подбадривая себя таким соображением, я спустился в нижний зал. Слуги быстро вскочили, кланяются, смотрят блестящими от любопытства глазами.

– Вольно, вольно, – проворчал я, стараясь сделать голос отеческим, это не просто, учитывая, что почти все старше меня намного, а половина – вдвое, а кое-кто втрое. – Все нормально, никакого спада рубля, никакой инфляции, правительство функционирует в прежнем режиме.

Один из самых старых челядинов, не помню его имя, с белой головой, поклонился и сказал осторожно:

– За чудесное спасение… восславим Господа.

– Слава Иисусу, – сказал кто-то.

– Слава деве Марии, – произнес другой голос, женский.

– Благодарю тебя, Господи, – сказала толстая кухарка.

– Спасибо вам, пресветлые ангелы, – сказал за моей спиной кто-то.

И Фриде, подумал я без иронии. Она сумела не только согреть, но и разгрузить так, как никогда бы не смогла Санегерийя, та специализируется только на излишках. Я бодр, мысль кристально чиста и не замутнена никакими животными побуждениями, разве что зверски хочу есть, но это и понятно, одной крови тот гад нацедил из меня с полведра.

– Где Гунтер? – спросил я. – Подайте на стол… лучше жареного мяса и рыбы, можно еще козьего сыра… он полезнее коровьего… вина не нужно! И позовите Гунтера.

Гунтер прибыл запыхавшийся, сбледнувший так, что я забеспокоился, что же такое случилось, что даже усы повисли. Он остановился в ожидании, я указал на стул по другую сторону стола. Гунтер присел с очень серьезным лицом, спина прямая, хотя теперь на стульях моей конструкции можно сидеть, откинувшись и с комфортом.

– Да, ваша милость. Мы все счастливы, что вы уже в полном здравии.

– А как я счастлив, – откликнулся я. – Слушай сюда. Какие-то заколдованные места у нас на пути к Кабану. Кстати, угощайся. Фрида приготовила оленину, пальчики оближешь.

– Да, ваша милость, – ответил он и вытащил из-за пояса длинный нож. – Один заколдованный туман чего стоит!

Я отмахнулся:

– С ним разберемся. Но на кордон посмотреть надо. Чую, со стороны Кабана еще будут неприятности. Деревне Куманг наша помощь нужна, еще как нужна. Вдруг да он в перерывах между схватками с Талибальдом восхочет ударить по более легкой цели?

Гунтер деловито нарезал мясо тонкими ломтиками, подражая мне, накалывал на острие ножа и отправлял в пасть.

– А что мы можем? – проворчал он с набитым ртом. – Только запереться в замке.

– А деревни?

– С той стороны защитить не сможем. Наверное, не сможем.

Я нарезал сыра, никак не приучу подавать хотя бы по половинке сырного круга. Слуги постоянно ставят на середину стола нечто подобное мельничному жернову, это символизирует наш достаток. А мужчины, понятно, должны съедать за раз по кабану, по кругу сыра и запивать не меньше, чем кувшином вина.

– Кто знает, – пробормотал я, – кто знает… Я так и не увидел, где и как наши земли граничат с кабаньими. Может быть, там есть такое, что может помочь укрепить…

Я смешался и умолк под его сочувствующим взглядом, а Гунтер поспешно отвел глаза в сторону.

– Да, ваша милость.

Я допил козье молоко, кружка с грохотом опустилась на стол. Гунтер вскочил, опередив меня на мгновение.

– Ты прав, – признал я, – надеяться на случайность – удел слабых. Но все равно надо там побывать, и все осмотреть. Одно дело крестьяне, они видят только своих коров и не заметят то, что может защитить их деревню.

Гунтер прямо смотрел мне в лицо.

– Да, сэр Ричард, – произнес он, – вы своего добьетесь! Даже, если сама судьба помчится навстречу с опущенным забралом и копьем наперевес…

Утром прибыли подводы с остатками дракона, во дворе ликование, высыпала вся челядь, со стен спустились стражи, кому не выпало счастье сопровождать нас в поездке.

День прошел в мелочных разборах всяких пустяковых жалоб, я-де еще и верховный судья, пришлось разбираться с прошениями крестьян, почувствовали демократа, ничего, я вам покажу свой вариант демократии, потом навалились заботы о композитных луках, сам отбирал в лучники новобранцев, поездку пришлось отложить до завтрашнего дня.

Я посчитал по пальцам, до отъезда на турнир еще десять дней, надо торопиться. Похоже, успею смыться на турнир еще до рыцарского суда по жалобе барона Пусе, а турнир, надеюсь, причина уважительная.

На следующий день выехали на демаркацию кордонов сразу на рассвете. К моему удивлению в отряд напросился отец Ульфилла. Я собирался проявить характер и указать ему его шесток, но священник, толстый, как гигантский боров, стоял передо мной неустрашимо, явно напрашиваясь стать великомучеником или хотя бы просто мучеником, это тоже святой, только районного масштаба.

Гунтер проговорил в нерешительности:

– Ваша светлость, в дороге всякое встречается…

– Ну и что? – прорычал я.

– Только священник может отогнать нечисть, ваша милость. Его защищает сан, в то время как нас – только мечи.

– Считаешь, этого мало? – спросил я, быстро подумал, вспомнил, что священник был и с теми орлами, кто осаждали замок леди Клаудии, да только исчез подозрительно быстро, вообще вожаки рыцарских отрядов стараются брать священников в походы, извлекая из их присутствия какую-то пользу, а я, дурак, сам отказываюсь. – Ладно, пусть едет. Но, Гунтер, он едет только по твоему слову! Так что следи, понял?.. Чем больше будет докучать, а наверняка докучать будет, тем хуже тебе.

Я свистом подозвал Зайчика, конь рванулся и, проволочив зазевавшегося конюха по каменным плитам двора, остановился только передо мной.