до сих пор продолжает тянуть из вас деньги. Вторым помощником оказался верный Игнасио. Он помог поместить тело Габриэля в семейный склеп под видом Роланда. А затем Ролли предстояло исчезнуть, предварительно перевоплотившись в Габриэля. Ведь он был моложе брата почти на десять лет. Он мог загримироваться, чтобы походить на нечеткую фотографию и описание в паспорте, но ему точно нельзя было показываться на глаза никаким знакомым. И вы отправили сына в Японию с документами Габриэля.

Я бросил взгляд на фотографии на каминной полке.

– Подобное развитие событий не могло прийти никому в голову, кто знал Ролли толстым нескладным подростком. Но на самом деле они с братом очень похожи внешне, не так ли? То же строение черепа, глаза, форма носа, одинаковый рост. За те годы, что Роланд провел в клинике, вы проделали титаническую работу. Приглашали к нему лучших специалистов, возили на приемы. Думаю, врачи смогли вылечить не только поведенческие проблемы вашего сына. Благодаря гормональной терапии он также сбросил вес и восстановил волосы. Вы провели несколько пластических операций, ликвидировав деформацию его рта. В результате к двадцати годам Роланд уже выглядел вполне презентабельно. Когда уборщик клиники Санта-Люсия в разговоре со мной назвал его «красавчиком», я подумал, что он выразился иронически. Но он действительно запомнил его как симпатичного молодого человека. Настолько симпатичного, что им смогла увлечься девушка. Хоть она была постарше, психически неуравновешенна и страдала от наркотической зависимости.

Я услышал, как Лэнгхорн звякнул горлышком бутылки о свой стакан. Старуха взглянула на него с нескрываемым презрением.

– Думаю, уже тогда Ролли выглядел старше своих лет, и вам не составило труда выдать его за брата. Посадить на пароход с его документами, особенно если глаза чиновников заволакивал оклендский туман. Оставался только один вопрос – как поддерживать содержание Роланда за границей. Ведь официально он теперь являлся Габриэлем Торном, наследником состояния. Нужно было написать письма поверенным, которые переводили ему деньги. И назначить вам щедрое содержание. К тому же было еще письмо, написанное Консуэле, его жене. Настолько обидное письмо, что она навсегда вычеркнула мужа и своей жизни и отказалась от всех попыток с ним связаться.

– Ролли всегда отлично умел подделывать чужой почерк, – неожиданно нежно проговорила миссис Торн.

Видимо, ей все-таки надоело изображать покорную слушательницу и захотелось высказаться.

– У него в комнате хранилось много писем, которые Гейб отправлял ему из Лос-Анджелеса. До трагедии с Мэри и Джоном они переписывались почти каждую неделю. А у Ролли был настоящий художественный талант. Не только Гейб был талантливым, слышите! Мой мальчик прекрасно рисовал и тоже мечтал стать архитектором, как старший брат. Только ему не дали никакого шанса развиваться.

Джереми фыркнул.

– Замолчите. Вы же видите, что Стин вас провоцирует.

– И что? Я говорю о своем давно умершем сыне.

Возможно, для нее именно так все и было.

– Наверное, вам самой было спокойнее, что Ролли живет где-то на другом континенте на деньги Торнов. Но тут появился Джереми. Как давно вы узнали, что он ваш внук?

Глава 32

Они оба вздрогнули, но не дрогнули.

– Это ваша очередная фантазия? – спросила миссис Торн.

– Я догадался совсем недавно. Видел портрет Люшиуса на лестнице, а потом общался с самим Лэнгхорном. У него очень живая мимика, вначале трудно уловить сходство. Лишь увидев портрет Лэнгхорна, я понял, кого он мне напоминает. Забавно, из всех потомков Люшиуса Торна он больше всех похож на прадеда. Сегодня я окончательно в этом убедился, когда увидел их с разницей в несколько минут. К тому же еще и имя. Второе имя Лэнгхорна – Роланд. Очень редкое для наших краев средневековое, я бы даже сказал, куртуазное имя. Наверняка его придумали вы сами, Гертруда, и убедили мужа. Я заметил, что в роду Торнов нет устоявшейся традиции. Протестант Люшиус назвал детей по-своему, Корнелиус, женившись на Ребекке, дал старшему сыну библейское имя. Вы же выбрали героического рыцаря. Думаю, несчастная наркоманка назвала сына в честь отца. Эмили или Элла, так, кажется, ее звали?

– Мою мать звали Элионор Стенхоуп, – угрожающе низко произнес Джереми. – Элли для друзей.

– И вас отдали на усыновление?

– Нет, – он помотал головой. – Вначале нет. Ее родители хотели, чтобы она отказалась от меня. А потом планировали упечь в какую-то другую клинику. Но мама нашла в себе силы сбежать. Она искала отца, писала ему письма. Но эта, – он ткнул пальцем в сторону своей бабушки, – ответила, что Роланд умер. Тогда мама отправилась в Мексику. Вместе со мной. Ей помогли друзья. Она остановилась в поселке художников в Нижней Калифорнии. Мы были счастливы вдвоем. Но когда мне исполнилось пять лет, мама умерла. Она так и не смогла победить своих демонов. Меня усыновила пожилая пара, Лэнгхорны, у которых она убиралась. Он был кем-то вроде писателя, а его жена делала поделки из глины, которые хорошо шли у туристов. Перед самой войной мы перебрались обратно в Штаты. Лэнгхорны были хорошими опекунами, они считали, что мне нужно ходить в школу, а потом постараться поступить в колледж. Это они дали мне новое имя, но сохранили и настоящее. Незадолго до смерти старый Лэнгхорн рассказал мне всю правду о матери. Он отдал все ее бумаги, письма, которыми они обменивались с Роландом.

– И вы решили разыскать своих настоящих родных?

– А что в этом плохого? Но счастливого воссоединения не получилось. Старые Стенхоупы успели умереть, а мои так называемые дядья и кузены слышать обо мне не желали. Они заявили, что я явился их шантажировать. С этой, – снова уничижающий жест в сторону бабушки, – дело пошло не лучше. Она вообще отказывалась признавать, что у Ролли что-то было с моей матерью, и что я являюсь его сыном. Тогда я плюнул на них и решил сам доказать, что чего-то стою.

– Но потом вас уволили со студии. И вы каким-то образом нашли Габриэля.

– Один мой знакомый рассказал, что ездил в Индию и повстречал там известного архитектора Габриэля Торна в каком-то буддистском ашраме. Он весьма вольно трактовал религиозные практики, но многие почитали его и считали чем-то вроде местного гуру. Я подумал, что это по-настоящему свободная творческая личность. Если кто-то меня способен понять и принять, то только Габриэль. Наскреб последние деньги, чтобы уехать в Индию.

– И что произошло, когда вы встретились?

– Вначале он меня действительно заворожил. За эти годы он потрясающе освоил искусство самогипноза. Когда он впадал в транс, мне действительно казалось, что я слышу голоса из другого мира. И он сразу признал во