Фабиан вернулся в свой кабинет. Али последовал за ним.

— Слушай, Али, — сказал Фабиан, — что ты думаешь о Кратионе?

— Он сильный парень. Но выйдет ли из него борец? Никогда!

— Да-да-да… знаю, знаю… Я это знаю. Но, как ты думаешь, для шоу он мог бы сгодиться?

— Для шоу — да, он делает неплохое шоу. Но что такое шоу?

— Ты все неправильно понимаешь. Тебе не нравится Кратион, верно?

— Почему он должен мне нравиться? Он что, девчонка, чтобы мне нравиться?

— Но все равно, он тебе не нравится, признай.

— Ладно, признаю. Он мне не нравится. Кто он такой? Ноль без палочки, чье имя ты написал на самом верху афиши. Много о себе воображает. Он у меня дождется, я его проучу.

Фабиан рассмеялся:

— Ну вот! Представь, то же самое он говорил о тебе.

— Что?

— Тсс!..

— Что он обо мне говорил?

— Нет, Али, ради бога, я не хочу никаких взаимных обид.

— Я не обижусь.

— Ладно, я скажу тебе, если ты пообещаешь молчать: он сказал, что ты старая развалина. «Если б я захотел, — сказал он, — я бы уложил Али одной левой».

— Хо!

— Но молчи об этом.

— Молчать? Молчать?! О да. Я ни слова не скажу. Я просто распотрошу его, как рыбу, да погляжу, что у него там внутри, только и всего!

Фабиан возразил ему тоном многоопытного взрослого, уговаривающего капризного ребенка:

— Ну же, Али, побереги себя. Ты ведь знаешь, тебе надо быть очень осторожным.

— Мне? Почему это?

— Сердце у тебя…

— Сердце?

— К тому же грек гораздо моложе тебя, и, Бог мой, Али, мы все помним, что в свое время ты был чемпионом и все такое. Но черт побери…

Али затрясся от ярости:

— Но — что? Что? Говори же!

— Ну, Али, мы все тебя очень любим и не хотели бы видеть, как ты берешься за то, что тебе не по зубам. Послушайся моего совета и оставь все как есть.

— Богом клянусь, я могу уложить Кратиона одной левой!

— Конечно можешь. Само собой, разумеется. Забудь об этом.

— Клянусь, я могу уложить его, даже если мою руку привяжут к левой ноге! — заревел Али.

— О, да-да, конечно, сможешь, сможешь!

— Почему ты смеешься надо мной?

— Кто, я? Смеюсь над тобой? Ох-хо-хо… кхе — только не я, Али. Не я! Уж я-то знаю, что ты не боишься Кратиона! Я это знаю, и меня не волнует, что другие болтают…

— Другие? Кто сказал, что я боюсь Кратиона? Кто?! Как его зовут?

— Забудь об этом. Все так говорят, но никто в это не верит. Так что забудь об этом.

— Так ты что, не веришь, что я могу уложить Кратиона?

— Слушай, Али, зачем тебе беспокоиться о том, что думают другие: ты ведь уже старик.

— Я не старик. Я еще молодой.

— Конечно-конечно. Ты вовсе не выглядишь старым. Ты выглядишь так, словно тебе все еще по плечу три десятиминутных раунда…

— Три?! Шесть!

— Разумеется. Я не поверил, когда мне сказали, что тебе уже под восемьдесят.

— Кто это сказал? Кто?!

— Слушай, — сказал Фабиан, — я не желаю никаких разборок в клубе. Если хочешь драться с Кратионом, пожалуйста — но только на ринге.

— Так это сказал Кратион?

— Я этого не говорил.

— Я хочу встретиться с ним на ринге.

— Ш-ш-ш! Не волнуйся понапрасну. Тебе ни к чему лишние переживания.

— Почему ты мне это говоришь? Отвечай!

— Просто так. Только лишняя осторожность никому не повредит.

— Почему ты все время надо мной издеваешься? Говорю тебе, я силен как бык; у меня сердце работает как насос. Организуй мне встречу с Кратионом, и я тебе докажу. Идет?

— Нет, Али, нет. Я не возьму греха на душу.

— Тогда я подожду. А когда он придет, я его в порошок сотру!

— Хорошо, тогда шутки в сторону, Али. Ты и в самом деле готов разделаться с греком?

— Еще как готов!

— А твое сердце точно в порядке?

— Клянусь Богом: мое сердце как скала.

— Тогда я, пожалуй, организую для тебя встречу. Только держи язык за зубами — я посмотрю, что смогу сделать.

— Буду тебе очень признателен.

Али вышел. Фабиан посмотрел ему вслед и нацарапал на клочке бумаги: «Возвращение Сенсации. Али Ужасный Турок, непобедимый шестидесятилетний чемпион, против Кратиона…» Он подумал об избыточном весе Али, его годах, лиловых губах и тяжелом дыхании. И сказал себе: «О Боже, Боже, а что, если он загнется прямо на ринге? Об этом напишут в газетах по всей стране!..»

В дверном проеме показалась микроскопическая голова Душителя.

— Гарри, так ты купишь мне красный шелковый халат?

— Да.

— С моим именем, вышитым золотыми буквами?

— Да, да.

— Большими буквами?

— Да, да, ДА!

Дверь затворилась. Фабиан продолжал писать: «Поединок века! Сенсация!!! Али Ужасный Турок снова на ринге!» Потом перед его глазами замелькали черные буквы передовиц: СМЕРТЬ УЖАСНОГО ТУРКА… УЖАСНЫЙ ТУРОК ПАДАЕТ ЗАМЕРТВО ПРЯМО НА РИНГЕ… УЖАСНЫЙ ТУРОК МЕРТВ… И где-то в самом низу колонки: «Мистер Гарри Фабиан заявил сегодня утром: „Я не знал, что у Али слабое сердце. Это был чудесный человек и первоклассный борец. Он на дух не переносил Кратиона — я сам не знаю почему. Кратион вне подозрений. Он хороший парень. Я научил его всему, что он умеет…“»

— Бог мой! — воскликнул Фабиан. Он открыл дверь и закричал:

— Али!

— Да?

— Зайди ко мне. Послушай, Али. Ты хочешь драться с Кратионом?

— Да.

— Тогда ладно. Я организую для тебя поединок.

— Хорошо!

— Я обставлю все на высшем уровне. Я обеспечу тебе сенсационное возвращение. Твое имя будет на самом верху афиши. За этот поединок я заплачу тебе три фунта. Идет?

— Кто думает о деньгах! — презрительно сказал Али.

— Я бы не раздумывая убила ради денег, — вздохнула Ви, — если бы только знать, что мне это сойдет с рук. Я видела фотографию одного парня, который стукнул ростовщика кочергой. Ох, мне так нужны деньги, просто позарез!

— Неужели у тебя ничего не осталось? — спросила Хелен. — У тебя наверняка должно было остаться хотя бы немного.