— Маман, что такое? Что случилось?

Леди Торренс продолжала ходить туда-сюда.

— Твой отец… Ему доставили новости, касающиеся этого негра, раба. Ты, должно быть, об этом ничего не знаешь, но исход этого дела вызвал у него ужасный приступ — разлитие желчи. По счастью, доктор Хаслер как раз был с визитом в соседнем доме и сразу же прибежал. — Мачеха остановилась перед Сарой с горестным лицом. — Он звал тебя, но тебя не было.

Сара зажала руками рот, чтобы сдержать крик.

— Маман, я была… я была… — Она быстро отвернулась. — Я немедленно иду к папА.

Дверь библиотеки отворилась при ее приближении. Из комнаты вышел семейный доктор, высокий, тощий, с траурным лицом. Несколько секунд он стоял, оглядывая холл, потом отвесил леди Торренс и Саре печальный поклон и откашлялся:

— Весьма сожалею, что приходится сообщать вам такую печальную весть, сударыня, и вам тоже, мисс Торренс, но в данном случае медицина оказалась бессильной. Сэр Уильям скончался.

Саре казалось, что после смерти отца прошло много времени, хотя это была всего неделя. В ее жизни больше не было места веселью или смеху, она онемела от потрясения, была слишком измучена чувством вины — даже для того, чтобы дать волю слезам. Сам дом стал похож на морг, в котором слуги двигались безмолвно, и в комнатах, затемненных ставнями, говорили шепотом. Взглянув, наконец, на себя в зеркало, Сара едва сумела узнать себя: светлые волосы спрятаны под батистовый чепец, хрупкая фигура облачена в черное. Со светской жизнью было покончено. Время превратилось в нескончаемую череду дней, когда им приходилось принимать визиты соболезнующих, отвечать на письма и на вопросы поверенного сэра Уильяма. Сара неожиданно обнаружила, что ответственность за ведение дома целиком легла на ее плечи. Леди Торренс, объявившая, что она так потрясена и сломлена горем, что не способна не только никого принять, но даже и пошевелить пальцем, удалилась в спальню и оставалась там все это время.

Сара была безмерно благодарна слугам за их преданность, нотариусу — за терпение, с которым он объяснял ей положение их дел.

— Естественно, — говорил он, — ваша свадьба с лордом Бретертоном будет отложена до окончания траура. Хотите ли вы, чтобы я обсудил с ним ваше финансовое положение, мисс Торренс? Сумма, которую по завещанию оставил вам отец, весьма значительна. Вам, должно быть, известно, что это — целое состояние…

— Благодарю вас, это ни к чему, — быстро отвечала Сара. — Я сама поговорю с лордом Бретертоном. Положение дел не так очевидно, как вы думаете, мистер Лесбридж. Дело в том… — Но она не могла рассказать ему всего, пока не могла.

Принятие решения было слишком трудным делом, и ей нужно было хорошенько подумать. Решение вызовет большое неодобрение, Саре придется выдержать сцену, которую устроит ей мачеха, кроме того, ее ждет чрезвычайно тяжелый разговор с Энтони. Прежде чем навлечь на себя подобные неприятности, она должна быть уверена, что ее мотивы правильны. Если бы только Криспин был с ней, он бы дал ей совет и помог бы выстоять.

Но от него не было вестей. Сара чувствовала себя задетой его молчанием. Нет сомнения в том, что до него дошли последние новости, потому что он сам говорил ей, что отправляется в Ливерпуль — порт, который является сердцем работорговли. Она не могла понять, почему он сразу же не написал ей.

Объяснение пришло в письме Мэри.

«Я конечно же написала Криспину, но не знаю, когда он получит мое письмо. Я полагаю, что он покинул Ливерпуль. Дебора намеревалась послушать проповедь мистера Джона Уесли и, если возможно, поговорить с ним о проблемах рабства, а он в настоящее время находится в поездке, на севере. Думаю, она также хочет повидаться кое с кем из квакеров, которые недавно вернулись из Пенсильвании, где существует сильное аболиционистское движение. Я убеждена, что теперь, когда мне стало намного лучше, Криспин решится сопровождать ее в этих путешествиях. Говорят, что они поженятся на Рождество.

Я так надеюсь, что лорд Бретертон оказывает тебе всю необходимую поддержку. Меня совершенно не удивило, что тетушка Феба оказалась ненадежной опорой в горе, в то время как ты настолько в ней нуждаешься. Всем сердцем я желала бы, чтобы ты оказалась в Клэверинге, чтобы я могла предложить тебе немного утешения — такого же, каким была для меня ты».

Клэверинг. Через несколько месяцев Дебора станет его хозяйкой. Слабая, едва сознаваемая надежда, что в один прекрасный день она снова вернется в Клэверинг, теперь должна была умереть. Она больше не увидит грачей в вязах, не ощутит морского ветра, несущего сверкающие брызги с изогнутых волн, не увидит фиалок на освещенных солнцем кочках.

Клэверинг в ее жизни был случайным подарком, о котором лучше забыть. Но как она может забыть? Она отправилась туда в качестве беглянки, а вместо этого нашла там новые проблемы. Клэверинг стал для нее временем испытания. Он подарил ей новую любовь, нового друга, глубокое познание себя и силу целеустремленности.

Силу целеустремленности, в которой она так нуждалась сейчас. Не было никого на свете, кто мог бы принять за нее решение. Она мысленно оглядела каждую комнату в большом роскошном особняке, который был ее домом: дорогие ковры и занавеси, хрустальные канделябры, прекрасное серебро и стекло, украшавшее обеденный стол, коллекции книг, картин, фарфоровых фигурок и резной мебели, свезенные со всего мира. Прекрасные кареты и лошади в конюшнях, превосходные вина в подвалах. Все это — ее.

«Торренсы были работорговцами на протяжении трех поколений. Каждый кирпич дома, каждый предмет мебели, экипажи, лошади, слуги, пища, которую ты ешь, твои наряды, украшения — за все это заплачено деньгами, полученными от продажи и покупки рабов».

Вспомнив отцовские слова, Сара вздрогнула. Она принялась мерить шагами спальню, пока с изумлением не осознала, что ведет себя в точности как мачеха. Она замедлила шаги напротив зеркала, как уже делала однажды, и заговорила с собственным отражением:

— Ты знаешь, что ты должна сделать.

— Да, но…

— Никаких но. Если ты хочешь жить по совести…

— Но я и раньше так жила.

— Это неправда. Просто тогда она еще не проснулась.

— Но как же я смогу?

— Прекрасно сможешь. Другие люди могут.

— Но что скажет маман? И Энтони?

— Это не имеет значения в сравнении с тем, что знает твое сердце. Действуй по его велению.

Сара услышала стук копыт по вымощенному плитами двору. Она быстро подошла к окну и увидела Энтони, гарцующего у ворот. В последнее время он регулярно навещал ее, но его, очевидно, угнетали и потемневший, затихший дом, и необходимость вести разговоры с девушкой, в которой былая веселость сменилась незнакомой серьезностью, а ее одежда сменила разноцветье на неизменный черный. Его визиты становились все короче и короче. Ни разу после смерти отца Сары и после того, как ее мачеха удалилась от дел, он не предложил девушке возложить на свои плечи хотя бы малую часть ее обязанностей.