Ну а как же тогда «нарвская торговля», то есть торговый маршрут, проложенный между Европой и Россией через Нарву? Ее плодами с такой выгодой воспользовался Иван Грозный к благу Московского государства! А как же корсары, коих нанимал он для борьбы с неприятелем на Балтике?

Ответ один: прежде нужно было захватить столь значительный, давно обустроенный и великолепно защищенный порт, как Нарва, чтобы потом получать все многочисленные прибыли от обладания им. Да, иностранным судам со «стратегическими грузами» и специалистами на борту гораздо быстрее и легче было добираться до русских владений по Балтийскому морю, к Нарве, чем плыть по бескрайним просторам северных морей, к тому же в исключительно сложной для навигации обстановке. Да, ради защиты таких выгод стоило принять под свое крыло корсаров-иностранцев, если до строительства собственного флота не дошли то ли руки, то ли ум… Вот только на первом этапе Ливонской войны для захвата Нарвы или иного большого порта не предпринималось никаких действий. Нарву отдали России счастливый случай и воинская доблесть малой горсти наших ратников. И когда в Москве почувствовали, сколь важно владеть таким портом, когда распробовали все преимущества подобной собственности, тогда и только тогда в русском государственном уме зароились проекты, связанные с морем, с морской торговлей, с маршрутами, которые жизненно важно контролировать.

Более того, вопрос с портом мог быть решен и мирно: у России имелся выход на Балтику — и в устье Невы, и по побережью Финского залива, и на той же реке Нарове, так что вопрос стоял лишь в том, чтобы построить там собственный порт, удобный для приема иноземных купцов. Что и было сделано в 1557 году, то есть еще до начала войны, близ русской крепости Ивангород. Это был скромный «проект», решавший второстепенную задачу, осуществленный в условиях, когда всех выгод обретения большого порта с высокоразвитой инфраструктурой и доброй международной репутацией Москва еще не осознавала полностью, но в условиях конфликта с конфедерацией ливонских немцев желала «настоять на своем».

Как совершенно справедливо пишет историк В. В. Пен-ской, мотивировка строительства портовых сооружений у Ивангорода проста: царь и Боярская дума решили сделать это из-за «недружелюбной политики властей конфедерации по отношению к Москве, серьезно задевавшей ее, Москвы, торговые и иные интересы в регионе»[162], — в частности, ограничение не только торговли с Россией, но и переправки туда европейских специалистов.

Не «нарвское плаванье» (или какое-либо иное «плавание», связанное с захватом удобной гавани) было целью Ливонской войны. Напротив, «нарвское плаванье» стало важным стимулом для возникновения русских геополитических проектов морской направленности. Не напрасно позднее армии Ивана IV с необыкновенным упорством рвались к большим прибалтийским портам. Не напрасно для взятия таких пунктов правительство бросало колоссальные военные ресурсы. К сожалению, последний период Ливонской войны не дал успехов, аналогичных нарвскому, а в результате поражения России Нарва и вовсе была потеряна… Возникновение Архангельского города и Соловецкой твердыни видится результатом того, что в Москве, отведав выгод нарвской торговли, а затем утратив ее, постарались закрепить хотя бы то, что еще оставалось в составе державы.

Итак, в основе серьезного поворота русской внешней политики было взятие Нарвы. Оно же долгие годы обеспечивало Московскому государству тесную связь с европейскими торговыми контрагентами, доставлявшими к нам серебро, золото, военные грузы.

Ну а основой для взятия Нарвы послужил тактический дар боярина и воеводы Алексея Даниловича Басманова-Плещеева. Плюс отвага, воинское искусство, опыт немногочисленных бойцов его отряда. Если бы не это, Ливонскую войну, и без того невероятно тяжелую, России пришлось бы вести в еще худших условиях.

Успех Басманова под Нарвой выглядит как чудо. За день до него в Москве даже не подозревали о возможности такого триумфа, а военное командование ордена вряд ли в самых дурных снах могло увидеть столь феерический провал.

Итак, Ливонская война началась зимой 1557/58 года. На первых порах она еще не приняла столь грандиозных масштабов, которые стали свойственны ей с 1560-х годов. Русская армия действовала успешно. На протяжении нескольких месяцев ею на территории Ливонии был захвачен город Костер, немецким отрядам трижды нанесено поражение в поле, богатые волости неприятеля подверглись разорению.

На этой стадии наши войска занимались в большей степени операциями устрашения. Сохранялась возможность разрешить противоречия между Россией и орденом с помощью переговоров. Однако ливонские немцы очень давно не воевали с Московским государством, поэтому плохо представляли себе, насколько опасным противником оно стало в последние десятилетия, насколько возросла его сила. Они всё еще задирались.

Иначе не назовешь, например, бомбардировки Ивангорода, которые устраивали немецкие пушкари нарвского гарнизона. Две крепости стояли неподалеку друг от друга, через реку Нарову, по которой проходила граница. В марте ивангородские воеводы сообщили в Москву об этих обстрелах. Отвечать без государева указа не смели: в Ивангороде было известно, что боевые действия перемежаются переговорами, боялись нарушить перемирие и навредить русской дипломатии огнем русской артиллерии. Немцы не постеснялись осыпать ядрами русскую крепость даже на Страстной неделе, даже в день Воскресения Христова!

Иван IV отписал: «Изо всего наряду стрелять в Ругодив!»[163]Небольшая ивангородская крепость располагала тем не менее мощным артиллерийским парком. Неделя пальбы по Нарве нанесла городу такой ущерб, что тамошние жители, по словам летописи, «били челом воеводам, чтобы им государь милость показал, вины отдал[164] и взял в свое имя». Желая прекращения губительной канонады, нарвские жители даже отдали нескольких «лучших людей» в заложники — на время переговоров. В мае 1558 года эти переговоры закончились большой удачей для России: город переходил под власть московского государя, выйдя из состава орденских земель.

Но… Все то время, пока шло обсуждение, пока скрипели перья писцов Посольского приказа, русские пушки молчали. Как следует отдохнув, нарвские жители усомнились в прежнем своем решении. Стоит ли становиться частью России? Может, у страха глаза велики? Они запросили помощь у орденского магистра Фюрстенберга и других немецких властителей.

Как видно, в Москве предчувствовали подобный поворот. Загодя в Ивангород был отправлен отряд — на тот случай, если придется подкреплять силу дипломатических документов силой оружия. Отряд возглавил Алексей Данилович Басманов-Плещеев. У него в подчинении находился второй воевода — Д. Ф. Адашев, а также стрелецкие головы Т. Тетерин и А. Кошкаров. Басманов располагал незначительными для большого дела силами: он получил всего лишь порядка 1500 бойцов. Из Гдова к нему под начало прибыл еще отряд Михаила Афанасьевича Бутурлина, но, по всей видимости, совсем незначительный. Между тем за Наровой стоял богатый, многолюдный, отлично укрепленный город.