Я кивнул.

— Удивляюсь Марджори, — сказал он, но на лице его не отразилось никаких эмоций. Оно казалось усталым и осунувшимся. От носа к уголкам рта протянулись две глубоких борозды. Его пальцы начали исследовать их. — Признаться, я не думал, что она зайдет так далеко.

— Вы ранили ее чувства, — сказал я. — А это самое последнее дело — оскорблять чувства женщины. Если вы хотите ограбить ее, сделайте это, не раня ее чувств.

— Ну, ограбить — это слишком сильно сказано. Она сама дала мне деньги, чтобы я вложил в хорошее дело. Она получит их обратно.

— А слово ваше — кремень, не так ли? И когда же вы его исполните?

— Дайте мне неделю, — встрепенулся он. — Всего одну неделю, и я возвращу все деньги, да еще с процентами.

— А если прямо сейчас?

— Невозможно. Сейчас у меня денег нет. Они вложены в дело.

— В недвижимость, полагаю?

— Да, в недвижимость. — В его блеклых глазах промелькнул огонек, и он тотчас прикрыл их рукой.

— Если вы хотите придумать какую-то легенду, то не стоит трудиться, Спид. Я знаю, на что пошли деньги.

Он впился в меня взглядом из-за раздвинутых пальцев.

— Москит вам накапал?

— Москит ничего мне не говорил.

— Значит, она подслушивала мой телефон в «Оазисе», стерва, — рука его соскользнула с лица к горлу. Большой и указательный пальцы сжали складку кожи под подбородком. — Ах, стерва! — повторил он. Однако ему не удалось разжечь в себе гнев. То, что с ним сделали, было гораздо хуже и серьезнее, чем то, что он мог сделать в отместку. Он смертельно устал от самого себя. — Хорошо, что вы от меня хотите? Я ручаюсь, что через неделю возвращу ей все деньги.

— Вы не знаете, что с вами будет через пять минут, а говорите о неделях. За эту неделю вас могут отправить на тот свет.

Кривая улыбка углубила одну из складок у его рта.

— Вполне возможно. Но ведь и вас тоже. Во всяком случае, я вам этого желаю.

— Кому вы отдали деньги?

— Джо Тарантини. На вашем месте я бы не пытался отнять их у него.

— Где он сейчас?

Он пожал широкими плечами.

— Не знаю и знать не хочу. Закадычными друзьями мы с ним не были.

— Когда вы видели его в последний раз?

— Два дня назад, — ответил он после некоторого раздумья.

— Когда вы купили у него героин?

— Похоже, вы знаете о моих делах больше, чем я сам. — Он подался ко мне, подобрав ноги под себя. Я повел револьвером, чтобы напомнить ему, что он у меня на мушке.

— Уберите эту штуку, — попросил он. — Как, еще раз, ваше имя?

— Арчер, — сказал я, не убирая оружие с колена.

— Сколько вам платит Марджори, Арчер?

— Достаточно.

— Я мог бы заплатить вам гораздо больше, если вы предоставите мне немного свободы действий. Немного времени.

— Вряд ли я смогу это сделать.

— У меня есть два килограмма чистого героина. Вы знаете, сколько это нынче стоит?

— В последнее время я не следил за рынком. Напомните мне.

— Чистых сто тысяч долларов, если вы дадите мне время установить нужные контакты. Сто тысяч сверх моего долга этой стерве. — Впервые с начала нашего разговора он несколько оживился. — Я даже не прошу, чтобы вы ее надули. Мне нужно только время. Хватит четырех дней.

— И все это время я буду сидеть и держать вас на прицеле?

— Можете спрятать вашу пушку — я вас не заставляю.

— Сдается мне, вы пытаетесь обвести меня вокруг пальца точно так же, как Марджори. Я подозреваю, что деньги при вас.

Он напряг кожу вокруг глаз, пытаясь придать им выражение неподдельной искренности. Но и в венчике мелких морщин они остались блеклыми, холодными и непроницаемыми.

— Вы ошибаетесь, старина. — Я понял, у кого подцепил это словечко Москит. — Можете проверить мой бумажник, если хотите. — Его рука поползла к внутреннему карману пиджака.

— Держите руки у меня на виду. А как насчет ваших чемоданов?

— Можете обыскать их прямо сейчас. Они не заперты. — Это, очевидно, означало, что там нет ничего интересного.

Он повернул голову и посмотрел на дорогие чемоданы, стоявшие рядом со скамьей, впервые показав мне свое лицо полностью. В профиль его сломанный нос и тяжелая челюсть придавали ему сходство со стареющим громилой. Анфас он вполне мог сойти за джентльмена в Южной Калифорнии. У него был правильный, почти мягкий овал лица, волнистые светлые волосы, волной зачесанные с высокого загорелого лба. Гладкая кожа лица переходила в индюшечьи складки под подбородком.

В известном смысле он сумел ввести меня в заблуждение. Мне не удалось заглянуть за эту почти благопристойную маску. И то, что я принял видимость за чистую монету, играло на руку Спиду. Он почувствовал себя непринужденнее, хотя я по-прежнему держал револьвер на колене.

Я попытался добраться до пожилого измученного человека, скрывавшегося под маской.

— Вы конченый человек, Спид. Думаю, вы это понимаете.

Он ничего не ответил, но в глазах его мелькнуло что-то похожее на согласие.

— Вам меня не купить, — сказал я. — Судя по всему, из этого дела вы уже не выпутаетесь. Вы поставили на карту все — и проиграли.

— Куда вы клоните? Или вам просто нравится слушать собственные речи?

— Вам придется поехать со мной. Во-первых, надо разобраться с деньгами Марджори…

— Она их никогда не получит, если вы потащите меня с собой. Ни единого цента.

— Тогда она утешится тем, что засадит вас за решетку. Она настроена дожать дело до конца. Не говоря уже о полиции. У нее будет к вам масса вопросов о том, о сем — особенно об убийстве Даллинга.

— Об убийстве Даллинга? — Лицо его обострилось и пожелтело. — Кто такой Даллинг? — Однако он явно знал, кто такой Даллинг, и я знал, что он знал.

— Но даже если вас отпустит полиция, вас будут поджидать Даузер с Блэйни. В прошлый раз у них не было на вас особого зуба. Все, что им было нужно, — это ваша территория. На этот раз они просто разорвут вас на куски. Сейчас я не дам за вашу жизнь и ломаного гроша.

— Значит, вы один из подручных Даузера. — Он не мог оторвать взгляда от моего пистолета. Я поднял его, чтобы он мог заглянуть в дуло — черную дыру в никуда.

— Ну так как, Спид? Поедете со мной или здесь рассчитаемся?

— Рассчитаемся? — Глаза его по-прежнему смотрели на револьвер.

— Я уеду отсюда либо с вами, либо с героином — одно из двух.

— К Даузеру?

— Вы догадливы. Если Дэнни получит свой порошок обратно, вы уже не слишком будете его интересовать.