– У нее другая фамилия, – сказала Блейдс.

– Прошу прощения?

– Вы – Блюстоун, она – Мюллер. Потому что хочет сохранить память о родителях?

Малкольм заморгал.

– Грейс, знакомство с тобой – честь для меня.

И снова как раскаленное железо. Почему она не может принять хорошее?

Девочка опустила глаза и стала рассматривать оранжевую обложку «Журнала консультативной и клинической психологии». Здесь были перечислены все статьи, и первая из них рассказывала о сокращении переменного интервала стимулирования в выборке неврологически улучшенных капюшонных крыс.

Похоже, это действительно очень скучно.

– Да, знаю, – с улыбкой сказал Блюстоун. – Тем не менее ты, вероятно, извлечешь из этого больше пользы, чем мои аспиранты.

* * *

Через два месяца после одиннадцатого дня рождения Грейс на ранчо прибыли трое новых подопечных – причем не так, как все остальные.

Первая странность заключалась в том, что они приехали ночью, когда все, кроме Рамоны и Грейс, уже спали. Вероятно, миссис Стейдж тоже спала – она ложилась все раньше и раньше, держала лекарство в кармане фартука и постоянно говорила о том, что ей нужно прилечь. Блейдс наблюдала за ней, пытаясь вычислить, когда ранчо закроют, а ее саму отправят в другое место, которое ей не понравится.

Грейс не спала потому, что в последнее время просыпалась посреди ночи и читала, чтобы опять заснуть. Именно этим она и занималась, когда услышала, что Рамона спускается по лестнице.

Девочка вышла, чтобы посмотреть, в чем дело, и увидела хозяйку дома, стоящую у входной двери. Старушка явно нервничала и все время поглядывала на большие мужские часы «Гамильтон», которые никогда не снимала с руки, – их носил Стив Стейдж, когда был жив.

Оглянувшись, Рамона увидела Грейс.

– Приезжают новенькие. Ложись спать.

– Я могу помочь, – предложила девочка.

– Нет, иди к себе в комнату. – Слова Стейдж прозвучали резче, чем обычно.

Ее воспитанница подчинилась и поднялась по лестнице. В спальне она открыла окно и взобралась на кровать, откуда было прекрасно видно все, что происходит внизу.

Перед домом стояли две машины – одна темно-зеленая, а вторая черно-белая, полицейская.

Из черно-белой вышли двое полицейских в желто-коричневой форме. Из зеленой – мужчина в костюме и со значком, прицепленным к нагрудному карману. Все трое – высокие, с усами. Они остановились перед Рамоной, образовав полукруг. Какое-то время они разговаривали – Грейс не слышала о чем, – и лица их были серьезными. Потом один из полицейских в форме открыл заднюю дверцу полицейской машины и махнул рукой.

Из машины вылезли трое детей, два мальчика и девочка.

Мальчик поменьше был примерно такого же возраста, как Блейдс, а более высокий – старше, лет тринадцати или четырнадцати. Девочка была самой младшей, лет восьми или девяти. Она горбилась и казалась меньше, чем на самом деле.

Все трое были блондинами, почти такими же светлыми, как София Мюллер. Их волосы торчали в разные стороны, как разворошенная ветром солома.

Длинные волосы, до пояса, даже у мальчиков.

Одежда детей выглядела странно: слишком большие, свободные рубашки черного цвета без воротников и мешковатые черные брюки, такие длинные, что внизу собирались гармошкой, как мехи у аккордеона.

Создавалось впечатление, что все трое состояли в клубе, требовавшем от своих членов носить форму, только та была им велика.

Девочка жалась к младшему мальчику, который грыз ногти и притопывал ногой. У этих двоих были круглые, нежные лица, и брата с сестрой можно было бы принять за близнецов, не будь девочка явно младше. Брат повел плечом, так что оно коснулось плеча сестры, и та принялась сосать палец. Его нога задвигалась быстрее.

У старшего мальчика было удлиненное лицо. Он держался отдельно от остальных и вроде бы не волновался: осматривался, сгорбившись и согнув одну ногу. Его взгляд скользнул по дому и по пустыне, на секунду задержался на Рамоне…

Потом он поднял голову и посмотрел прямо на Грейс. Девочка сообразила, что не выключила свет и теперь была видна как на картине.

Старший мальчик встретился с ней взглядом и улыбнулся. Он был красив – твердый подбородок и кривая улыбка. Словно хотел сказать, что у них с Блейдс есть общий секрет. Но его улыбку нельзя было назвать дружелюбной.

Совсем наоборот. Это была плотоядная улыбка. Как будто он – койот, а она – его добыча.

Грейс отпрянула от окна и задернула занавески.

Ей показалось – хотя она не была уверена, – что снизу донесся смех.

* * *

На следующее утро Грейс, как всегда, встала первой, и когда Рамона спустилась на кухню, она наливала себе второй стакан сока.

– Доброе утро, мисс Блейдс, – поздоровалась хозяйка ранчо и принялась возиться с кофеваркой.

– Кто они? – спросила ее воспитанница.

Руки миссис Стейдж замерли.

– Я знала, что ты будешь спрашивать. Поверь мне, Грейс, не стоит. – Она не поворачивалась к девочке, как будто они не были так хорошо знакомы.

Рамона насыпала кофе в кофеварку.

– Я скажу тебе их имена, потому что, совершенно очевидно, тебе нужно как-то к ним обращаться. Но на этом всё, хорошо?

Вовсе не хорошо – это просто глупо.

– Конечно, – ответила Блейдс.

– Все равно они скоро уедут. Я делаю социальной службе одолжение, потому что им требуется… – Старушка покачала головой. – Это все, что вам нужно знать, юная леди.

Стейдж подошла к холодильнику и достала яйца и масло.

– Их зовут… – сказала Грейс.

– Что… ах да. Значит, старшего зовут Сэм, его брата – Тай, а младшую сестру – Лили. Запомнила?

– Да.

– Сэм, Тай, Лили, – повторила Рамона. Как будто Блейдс учила уроки.

Сэм. Его улыбка осталась в ее памяти, как неприятный запах. Тай и Лили были похожи на испуганных детей, и с ними она тоже не хотела иметь никаких дел.

Хозяйка принялась жарить свою безвкусную яичницу. Забулькала кофеварка. Рамона посмотрела на мужские часы на своей руке.

– Ого, пора проверить, как там Бобби.

Она пошла наверх и вернулась на кухню вместе с больным мальчиком. Вид у нее был усталый. Бобби шел, опираясь на две трости, которые обхватывали его локти, – медленно, с рывками и остановками. На полпути к столу он остановился и улыбнулся Грейс своей загадочной улыбкой. А может, она предназначалась и не Грейс… просто ему нравилось быть здесь. Но это все же было лучше, чем улыбка Сэма. Блейдс улыбнулась Бобби в ответ, помогла Рамоне усадить и пристегнуть его и налила в специальную чашку питательную смесь из консервной банки, которая стояла в холодильнике.