В доме Веры… теперь уж нашем общем доме, пахло до боли знакомо. Я зажмурился в сумраке коридора, впитывая в себя этот такой родной аромат. Веркиных духов, кофе и полироли с отдушкой лимона. А еще чего-то особенного, присущего лишь этому месту.

- Знаешь, я только здесь и в своем доме в деревне чувствую себя так… На своем месте.

Вера улыбнулась. Стащила туфли.

- Ты удивил меня. Не так я представляла твою дачу.

- Это особенное для меня место. Там, чуть выше по руслу реки – детский лагерь. Меня несколько раз отправляли туда от интерната. А в этом доме жила старушка. Она была ко мне очень добра. Все мои самые счастливые воспоминания родом из детства – оттуда.

- Тогда ты правильно сделал, что купил этот дом.

Мы так буднично обо всем говорили. Как добрые друзья, которые все друг про друга знали. Я не ожидал, что это будет так… просто,  правильно и без надрыва. Абсолютное принятие. Друг друга и ситуации в целом. Которое когда-нибудь обязательно бы случилось, потому что иначе быть не могло. Ведь все к тому шло. Мы только думали, что двигаемся в противоположных направлениях. А на самом деле весь этот долгий путь был нашей ухабистой дорогой друг к другу.

- Хочешь есть? Или в душ?

- Тебя хочу, Вер… Это есть в списке?

Она засмеялась. Развела руками. Стащила через голову кофточку, покрутила на пальце. На стриптиз это походило мало. Но меня торкало невыносимо. И сердце обливалось кровью (ведь это уже давно могло бы быть моим) и сладкой тягучей нежностью.

Брюки Веры упали к ногам уже на пороге спальни. Она неловко выпуталась из них, чертыхнулась. Пожалуй, впервые в такой ответственный момент меня сжигали страсть и… смех. В соотношении пятьдесят на пятьдесят, да. Но когда Вера, наконец, справившись с одеждой, выпрямилась, и на ней осталось лишь тонкое прозрачное белье, веселье схлынуло. Она стояла передо мной, выпрямив руки по швам, и выглядела такой болезненно неуверенной. И самое гадкое, что я знал, чего она так боится.

- Ты очень красивая. Очень… - ее подбородок взмыл вверх. - Но ты же понимаешь, что я люблю тебя не за это?

Вера судорожно сглотнула:

- Да… Знаю. Но мне хотелось это услышать от тебя.

На ее губах расцвела робкая улыбка. Я быстро разделся. Точно так же неловко путаясь в штанинах. Мы упали на кровать. Я накрыл ее своим телом. И… знаете, ничего нам не надо было. Никаких игр. Только телом к телу… Душой к душе. Вбиваясь в нее снова и снова.

В ту ночь мы, кажется, перепробовали все способы. Так чудовищно изголодавшись друг по другу. А потом уснули, окончательно вымотавшись, и проснулись, лишь когда у Веры оглушительно громко зазвонил телефон…

- Да, пап? Что случилось? – зевнула Вера и, смешно поморщившись, потерлась холодным носом о мою грудь. Впрочем, вся томность слетела в нее практически в тот же миг. Она резко села, скрестив длиннющие ноги по-турецки: - Какие фото? Где их можно посмотреть? Везде?! Да чтоб его… Ладно-ладно, пап. Я все поняла… Да, он здесь… И он не безмозглый… Ладно. Угу… Хорошо… Дай, я хоть гляну, о чем ты!

Вера сбросила вызов. Но телефон не отложила, открыв вкладку новостей попутно мне объясняя:

- Насколько я поняла, те, кто сфотографировал нас на стоянке у телецентра, времени зря не теряли… Ах, вот и оно… Полюбуйся!

Я забрал из рук Веры телефон и уставился на кричащий заголовок «Кто утешил «безутешную» вдову Димы Кравца»?

- Господи боже, вы развелись… сколько лет назад?

- Много!

Совершенно неожиданно голос Веры задрожал. А я так испугался, что опять все испортил!

- Послушай, мне очень жаль, что так вышло. Но… рано или поздно они бы узнали обо всем, так что…

- Да плевать мне на них, глупый! Я… может, даже рада, что так случилось… - засмеялась она. Да-да, то, что я поначалу принял за начало истерики, вовсе не было им. Вера с трудом подавляла смех.

- Правда?

- Угу. Теперь все знают, что ты мой.

- Даже твои родители, – все еще с тревогой на нее глядя, добавил я. Мои слова заставили Веру задуматься, а я вновь напрягся.

- Да и в этом плане… тебе не кажется, что это несколько несправедливо?

- Что именно?

- То, что мои родители все знают наверняка, а твои… может быть, и не в курсе. Вряд ли они, как мой отец, следят за новостями светской хроники.

- На что ты намекаешь? – просипел я.

- Конечно же на то, что нас уже давно пора познакомить.

А дальше все закрутилось так быстро! Когда я все рассказал Вере, выяснилось, что у нее есть личный номер Кати… Ведь это с ней она договаривалась о съемках. А дальше все было проще простого. Уже через несколько часов мы с Верой стояли на пороге отцовского дома. Открыла мачеха… У ее ног вились мои братья. Совсем друг на друга не похожие, хоть и близнецы.

- Они разнояйцевые, - видя мое удивление, пояснила Катя. Я бестолково кивнул, покосившись с опаской на с интересом меня разглядывающих пацанов. Обернулся. И застыл. Вера за моей спиной ойкнула. Да уж… Наверное, мне нужно было лучше подготовиться к этой встрече. Хотя бы… хотя бы поинтересоваться, как мой отец выглядит, чтобы не стоять теперь вот так… открыв рот, как последний дурак.

- Хм… - откашлялся он. – Ну, здравствуй, сын. Хм… - снова откашлялся этот… большой такой, похожий на меня мужчина. Или правильнее было сказать, что это я на него был похож?

- Здравствуй…

- Ой, Вера, вы же Вера, правильно? Пойдем, мне поможешь на кухне, а то уже, кажется, утка горит! Мальчики, а вы шагайте в свою комнату и носа оттуда не высовывайте, пока не наведете порядок, все понятно?

Слова Кати хоть и доносились до меня, как из параллельной вселенной, но я все же хорошо улавливал их смысл. Нам давали шанс побыть с отцом наедине… Без свидетелей. Справиться. Или… даже если нет, дать слабину так, чтобы об этом никто не узнал. Вера обошла меня, застывшего, пробормотала, что ей приятно познакомиться, и послушно пошла вслед за Катей в кухню спасать дичь.

- Хм…

- Хм… - зеркальным отражением поджал губы я.

- Да твою ж мать… Иди уже сюда, что ли… - усмехнулся отец, первый шагнул, чтобы обнять меня. И мы стояли долго-долго с ним. Ничего не спрашивая. В тишине. На каком-то неподвластном разуму уровне навсегда сплетаясь. А из кухни доносилось шипение готовящейся на плите еды, тихие голоса, смех о чем-то болтающих женщин, топот детских ног, визг, жужжание машинки на пульте… И размеренные удары наших с отцом сердец.

- Это идиотская затея! – сощурилась я и подперла кулаками раздавшиеся бока. Гуляев обвел присутствующих на совещании своим тем самым, таким бесившим меня ну-вы-все-поняли-взглядом, отчего мое негодование подпрыгнуло по шкале отвратительного настроения и достигло исторического максимума.