— Да хоть две! — махнул он рукой. — Разве в этом дело? Помнишь Колю, за столом напротив сидел. Маленький такой, кругленький?

— У которого жена на полголовы выше? — уточнила Вика.

— Этот, — подтвердил Михаил. — Он ее у мужа увел. Долго ждал, пока разведутся. И ребенок у нее от первого мужа. Знакомь Витю с Ларисой. Понравятся друг другу — хорошо. Нет — пусть сам ищет. Я свое дело сделал.

— Я тебя люблю! — сказала Вика, и поцеловала мужа.

Одной из обязанностей врачей в клинике были ночные дежурства. В график включали и заведующих отделениями. Неприятно, но куда денешься? В тот вечер, отправив Мишу домой, Вика не подозревала, как изменится их жизнь после этой ночи…

* * *

Звонок в дверь отвлек меня от чтения. Бросив книгу на диван, я встал и пошел к двери. Кого принесло? Вика на дежурстве, соседи нас в такое время не беспокоят. Пациент? Только, если кто адрес слил. До сих пор не хаживали.

Звонок прозвенел во второй раз — протяжно и настойчиво. Пациенты так не звонят. Я открыл дверь и удивленно уставился на стоящего за порогом незнакомца. На вид лет сорока пяти, лицо невыразительное, одет в модный плащ и шляпу. Из-под плаща выглядывали отутюженные стрелки брюк и лаковые ботинки. Богатый прикид.

— Добрый вечер, Михаил Иванович! — поздоровался нежданный гость. — Разрешите?

Я посторонился. Он вошел в прихожую, снял и протянул мне шляпу. Я послушно взял и повесил на вешалку. Он расстегнул пуговицы на плаще и повернулся ко мне спиной. Я помог ему раздеться и примостил плащ рядом со шляпой. Делал это на автомате — словно ждал дорогого гостя и теперь старался угодить.

— Туда? — спросил незнакомец, указав на дверь комнаты, и, не став ждать подтверждения, прошел в зал, где устроился в кресле и указал мне на диван. — Присаживайтесь!

Удивляясь себе, я сел на предложенном месте.

— Посидите так, — велел он и стал рассматривать меня. Взгляд у него был тяжелый и пронизывающий. Я пришел в себя и с вызовом уставился на него. Выглядел незваный гость респектабельно. Пиджак в крупную клетку, белоснежная сорочка, в вырезе ворота — цветастый шелковый платок. Темно-серые шерстяные брюки в полоску и лаковые остроносые туфли. Вылитый заграничный буржуй, какими их изображает советская пресса. Говорит с легким акцентом. Такой появляется в русских, много лет проживших за границей.

Незнакомца мое разглядывание нисколько не смутило. Он продолжил свое занятие, время от времени прищуривая блеклые глаза.

— Что и следовало ожидать, — произнес, завершив осмотр. — Аура яркая, устойчивая. Потенциал сильный, но запечатан, выход только в ладони. Из какого года перенеслись?

— Что?! — изумился я.

— Бросьте, Михаил Иванович! — улыбнулся он. — Нет смысла запираться. Хотите угадаю? Две тысячи двадцатый?

— Двадцать первый, — буркнул я.

— Ну, и как там? — поинтересовался он. — Третьей мировой не случилось?

— Хуже, — вздохнул я. — Короновирус из Китая прилетел. Что-то вроде гриппа, но более заразный и тяжкий по последствиям. Здравоохранение почти всех стран к пандемии оказалось не готовым. Не хватает коек, врачей, нет лекарств, только перед моим уходом создали вакцины. Но они пока слабо помогают. Правительства объявили карантин и закрыли людей в домах. Не помогло: люди продолжают умирать. Счет идет на миллионы. Экономика рухнула, в ряде отраслей откатилась на десяток лет.

— Об экономике поподробней, — попросил он.

Я подчинился. Он слушал, время от времени задавая уточняющие вопросы. Интересовался, как заметил, главным образом транснациональными корпорациями. Рассказал ему все, что помнил.

— Благодарю, — сказал, когда я смолк. — Ценная информация. Правда, ждать долго, зато старость обеспечу, — он улыбнулся. — Как вы умерли?

— От сердечного приступа в квартире.

— У меня автомобильная авария, — сказал он. — Две тысячи шестой год. Недоумок на «порше» врезался. Через две полосы выскочил на встречную — и в водительскую дверь. Только и успел заметить светлую тень. Пьяным оказался, мне про то в больнице сказали. Только в ней не задержался — слишком тяжкие повреждения. Темнота — и прихожу в себя в своем же теле в 1975 году. Рядовой служащий Внешторгбанка с нищенской зарплатой. В СССР — застой. Я Плехановку[43] закончил с красным дипломом, мечтал работать за границей. Но таким, как я, без связей или без волосатой лапы, как тогда говорили, хода не было. В той жизни высоко не пробился — начальник управления в банке. Занимался ценными бумагами. Обеспеченный, но не богатый человек. Я всегда знал, что стою большего, только как себя реализовать? В СССР невозможно, в независимой России — поздно. Начинать следует молодым. К тому же проявился дар, вроде вашего, но иного направления. Испытал и понял: нужно убегать, иначе попаду в лапы КГБ. Сунут в камеру и замучают экспериментами. Удалось слинять. Нервов помотали, — он хмыкнул, — но выпустили. Перебрался в США. Ожидал, что придется туго, но не подозревал, что насколько. Без друзей, денег, связей… Но пробился. Понемножку стал играть на бирже. Память у меня отменная, историю появления и развития «голубых фишек»[44] знаю хорошо. Первый миллион заработал через пять лет. Жизнь наладилась, но меня не удовлетворяла. Масштаб мелкий. Крупному игроку на бирже нужен значительный капитал. Можно взять кредит, но, во-первых, много не дадут, во-вторых, рискованно. Я так пару раз пролетел. Опираясь на свои знания, рассчитывал сорвать куш, в результате ушел в минус. Еле закрыл позиции. Это ведь не наш мир, Михаил Иванович.

— Разве? — удивился я.

— Именно! — кивнул он. — Похож, но другой. Основные тенденции в совпадают, но детали разнятся. Важные для меня события проявляются иначе, или смещены по датам. Я так с золотом не угадал. Цена на него в середине 80-х упала до 350 долларов за унцию, а потом взлетела до 450-ти. Хороший куш! Только не вышло — скачка не случилось. Произошел позже, но к тому времени я сбыл актив. Вот тогда пришло понимание: если нет нужного события, его следует создать. Вспомнил о своем даре. Им наделяют всех переселенцев или попаданцев, если хотите.

— Всех? — зацепился я.

— Да, — подтвердил он. — Вы шестой из числа тех, кого удалось разыскать. Все попадают в свое тело на тридцать лет назад, плюс-минус год.

— Кто они?

— Шелупонь, — поморщился он. — Темные, необразованные люди. Кто-то стал знахарем, кто-то разменял дар на фокусы для показа в кабаках в обмен на дармовую выпивку. Да и дар у них слабый. Его нужно развивать, но никто из них об этом не подумал, как и вы, к слову. Но не будем отвлекаться. Изначально было ясно, что с моим даром задуманного не совершить. Следовало усилить. Я стал читать книги по эзотерике. Сколько там бреда и чепухи! — он покрутил головой. — Но на след все же напал. Полетел в Тибет.