* * *

Карапет аккуратно объезжал стоящие в очереди на погрузку машины. Ребята с Бакинского завода кондиционеров разглядели Марата в кабине и замахали руками.

– Тормозни, Каро. Поговорить просят.

Тагиров соскочил на землю, пожал руки. Пожилой водитель, опасливо косясь на армянскую раскраску кабины, заговорил:

– Марат – бей, когда же нас погрузят?

– Ребята, я уже говорил, вы приехали на две недели раньше срока. Не готова ваша продукция. С начальниками своими разбирайтесь.

– И-эх! Начальники – шмачальники. Говорят: «Езжай, Мамед, пока туда-сюда, уже сделают». Нам уже кушать нечего совсем стало, деньги только на солярку остались…

И отошел к остальным землякам, горестно жестикулируя. У заднего борта бакинской машины стоял на земле самодельный таганок, на паяльной лампе закипала вода в котелке, там периодически всплывало что-то подозрительно темное… Марат вернулся в кабину.

– Блин, пацаны реально голодают. Голубей, наверное, варят. Если не кошек. А им ещё минимум неделю тут торчать и столько же – до Баку пилить через Казахстан до Красноводска, а там паромом поперек Каспия.

– Вот азера тупые, такого кругаля дают!

– Ничего они не тупые, Каро. Чеченцев боятся. Да и в Дагестане спокойно груз могут отобрать. Убить не убьют, как единоверцев, а вот ноги поломать могут… Я вон ещё до войны, в девяносто третьем, на их завод пятитонный контейнер с фольгой отправлял по железной дороге. А через месяц рекламация пришла: что вы нам, мол, за мусор прислали? Я аж обиделся, сам полетел разбираться. А они меня на склад провели и показали кучу обгорелых обломков, которую из контейнера выгребли. Оказывается, в дагестанском Кизляре чеченцы контрольный пост устроили на сортировочной станции: загоняют товарные составы в тупик и потрошат. По верху контейнеров идут с автогеном, крышу вырезают и внутрь смотрят. Если есть что – то ценное, то краном контейнер снимают и грабят. А если непонятный груз, типа ящиков с фольгой, то гранату в контейнер кидают и дальше идут… Так что после того раза приходится азерам длинной дорогой за товаром ехать.

– Голодают пацаны, говоришь?

Карапет вытащил из спальника рюкзак, загремел консервными банками… Потом вывалился из кабины и пошел к бакинцам. Те вскочили с корточек и настороженно смотрели на здоровенного армянина с пакетом в руках.

– Эй, салам. Забирайте жратву, а то оставите город Ленина без домашних животных. Не менжуйтесь, свинины нету.

Положил пакет на землю и пошел к машине, не отвечая на торопливые слова благодарности. Уселся, повернул ключ зажигания. Сказал тихо.

– Хоть наши с ними воевали, а тоже ведь люди.

Когда машина тронулась, все же не удержался:

– А все равно ссыкуны. Я бы на своем Гоше не побоялся и в Чечню ехать. Да хоть в фашистский тыл к Штирлицу, ха-ха-ха!

* * *

В кабинете Марат просмотрел и подписал накладные.

– Так, Каро. Значит, для Артёмовского завода шампанских вин – две тонны окрашенной фольги, по шесть долларов за кило. Три тонны кондитерки толщиной четырнадцать микрон для шоколадок на Одесскую кондитерскую фабрику, ещё водочной золотистой ленточки под пробку – «бескозырку»… Итого с тебя тридцать девять тысяч пятьсот долларов.

Мамикян вывалил на стол кучу потрепанных пачек «десятками» и «двадцатками» и подмигнул:

– Сорок тысяч для ровного счета. Пятьсот за обслуживание вне очереди.

– Карапет, убери лишнее. Хватит деньгами сорить, миллионер хренов.

– Так я же от всей души…

– Убери. И вообще, ветеранам боевых действий – без очереди.

– Ладно. Вместе в баньке пропьем. Тебя забрать вечером?

– Столько не пропьем, цирроз печени настигнет раньше. Нафиг, накатался я на твоем Гоше. Подъеду на служебной «волге», как все нормальные люди.

* * *

Каро поправил сползающую простыню, разлил по стаканам.

– Ну, третий тост. Помолчим.

Выпили, закусили селёдочкой. Мамикян покопался в карманах сложенных на стуле шорт, что-то достал и положил на столешницу. Звякнул металл.

– Узнаешь? От «макарова». Из покрышки выковырял.

На столе лежали две помятые тупоголовые пули. Марат взял одну, повертел перед глазами.

– Что, пограничники незалэжной догоняли?

– Да ну, ты чё. С погранцами у меня дружба. Если только смена чужая – тогда да, тогда я по заветной тропке лесом границу пересекаю. Мой Гоша недаром полноприводной – через любую чащу пролезет.

– Вот не понимаю я тебя, Каро. Почему ты не хочешь, как все нормальные люди? По безналу заплатить, декларации мы оформляем без проблем… Ехал бы законным путём да и не парился.

– Тю, так без интересу. Да и безналы-банки-налоги эти ваши… Скучно. Чувствую, обдурят.

– Конечно, лучше погранцам взятки платить.

– Поверь, Марат, так гораздо дешевле выходит. Моя пачка «десяток» в бардачке лучше всяких документов на ментов и прочую официальную шваль действует. Я вот тут серьезный груз возил для братвы… Через Карпаты. Оружие. На этот раз не «калаши», а зенитные переносные комплексы, «Стрелы». Так четыре часа страху – и двадцать тысяч баксов навару, понял? Вот это я понимаю – бизнес! А в Словакии «синькой» затарился – это ещё десятка…

– Какой в Словакии алкоголь? Сливовица?

– Скажешь тоже – «сливовица». Тьфу, от неё потом башка трещит, и во рту – как в казарменном сральнике после горохового супа… Вискарь я возил. Словаки такой «Джеймсон» разливают – ни один английский сеньор не отличит.

– В Англии, вообще-то, сеньоров нету. Там лорды. Или сэры, наверное.

– А тебе не пох, Марат? Один хрен.

– Каркать не хочу, но ведь нарвешься как-нибудь, Каро. Вон пуль уже наловил, повезло, что не по кабине стреляли. Где поймал, кстати?

– Да как раз, когда обратно с вискарем ехал. Под Ужгородом какие-то левые фраера тормознуть пытались, плату за дорогу взять. Ну, я одну «девятку» им в кювет скинул, а на второй они за мной километров двадцать гнались, стреляли ещё, долбоёбы малолетние… Моего Гошу все серьезные люди на пятьсот километров от границы в обе стороны знают, а это какие-то залётные.

Долили литрушку «Абсолюта», чокнулись, выпили. Каро свернул пробку второй бутылки, разлил. Вытряхнул сигарету.

– Ну что, девчонок будем заказывать, Марат?

– Попозже. Хорошо сидим, а при них не поговоришь толком. Слушай, а почему твой «камаз» на Гошу откликается?

– А это имя ему в наследство досталось. Я же в Афгане на наливнике полтора года, горючку возил. До меня «камаза» Гоша Уваров водил, его вся авторота любила, классный был пацан. Весёлый такой… Убил его «духовской» снайпер, он прямо в кабине умер. А на его машину меня посадили. Знаешь… Не подумай, что у меня «белочка» или что крыша меня совсем покинула… Но в моем наливнике будто и вправду человеческая душа поселилась, Гошина. «Камаз» меня дважды от смерти спасал. Мы друг друга с полуслова понимали… Да и… Вот есть люди, которых собаки любят. Или вообще все звери, даже дикие. Не нападут никогда, к себе подпускают. Так и машины ко мне после того афганского «Гоши» хорошо относятся. Доверяют, что ли. И я всегда знаю, что там у неё нехорошо, чего подкрутить… Ладно, это всё смахивает на бред, не знаю я, как объяснить. Давай лучше выпьем, Марат.