Ковригину. По дороге натолкнулся на Гуся, который с довольной ухмылкой брел мне навстречу со снайперской винтовкой на плече. Не иначе как у парнишки прицел с прибором ночного видения.

– Спасибо, брат, – искренне сказал я.

– Не стоит, – махнул рукой Гусь.

– Я у тебя в долгу.

– Сочтемся. – Малолетке явно было невероятно приятно, что ему оказался обязан легендарный ветеран, однако он старательно прятал эмоции, изображая видавшего виды тертого волка.

– И вот еще что… – озабоченно проговорил я. – Я хочу, чтобы ты на всякий случай знал. Это очень важно на будущее. Если бы ты попал в нее, а не в Мармелада, я бы тебя порвал на месте. Насмерть порвал бы.

– Я понимаю, – с достоинством кивнул Гусь. Он ничуть не оказался обескуражен моим комментарием. Похоже, он и вправду отличный стрелок и знает себе цену.

Он двинулся дальше, а я пошел за Ковригиным.

Темный ветеран лежал на спине и, как я и полагал, всё еще был жив. Он прищурился от яркого света, когда я безжалостно направил луч фонаря прямо ему в глаза.

– Ковригин! – прорычал я вместо приветствия. – Куда вы тащили Динку? Кто заказчик?..

– О, Хемуль! – приятно изумился темный. – Ты нас всё-таки догнал…

Он неловко черпанул ладонью грязи возле своего живота, начал неуклюже поднимать руку к глазам, и следом за ней потянулось с земли что-то длинное, узловатое… Стоявший рядом и державший его под прицелом Вова вдруг выронил автомат, вскинул ко рту собственную ладонь, шагнул в сторону, согнулся пополам, и его неудержимо вырвало.

– Это что – мои кишки? – снова удивился Ковригин. – Надо же, какой внезапный поворот сюжета…

Я молча стоял над ним, не в силах продолжать допрос. Скользнул по нему лучом фонарика ближе к ногам. Да, зрелище вышло категорически неаппетитное. Монстеры разорвали его почти надвое. Внутренности Ковригина из чудовищно рассеченной брюшной полости были вывалены прямо в лужу и перемешаны с жидкой грязью.

– Не чувствую боли, – пожаловался Ковригин, глядя на меня. – Когда меня драли, было… ослепительно больно… А сейчас только зуд и… тепло внизу живота. Печет… – Он вдруг судорожно хватанул воздуху широко раскрытым ртом, и из угла рта потекла проворная струйка. – Это ведь… внутреннее кровотечение, верно?.. – Речь его становилась всё более бессвязной, он уже с трудом ворочал языком. – Черт, вот… вот это прикол… – Он закашлялся, неловко разбрызгивая кровь.

– Добей его, Хемуль, – хрипло проговорил Вова, утирая рот тыльной стороной ладони. – Это… Так не надо!

– Ковригин, – громко и четко произнес я и, дождавшись, когда затуманившиеся глаза темного снова обратятся в мою сторону, задал всё тот же вопрос: – Кто заказчик, Ковригин? Кто распорядился украсть Динку?..

– Хозяева, – проговорил Ковригин, вновь бездумно зачерпывая грязь возле своей зияющей раны. – Не знал? Хозяева… попросили… приказали… – Он вдруг застонал: похоже, его начинало попускать. Адреналин, в огромном количестве выброшенный в кровь во время боя с монстерами, уже был в основном переработан, сейчас полумутанта вдарит как следует. Не надо даже пытать – достаточно просто не давать инъектор с обезболивающим. Очень практично.

– Кто заказал Динку? – торопливо рявкнул я, схватив Ковригина за грудки и приподняв над землей. Он мучительно захрипел – непереносимая боль понемногу начинала ввинчиваться ему во внутренности. – Кому вы должны были ее передать? Ублюдок, я ведь не дам тебе подохнуть, пока не скажешь мне…

– Хемуль, хватит! – жалобно проговорил Вова. – Не надо…

Взгляд умирающего стремительно терял осмысленность.

– «Пьедестал», – пробормотал он, захлебываясь в собственной крови, – «Пьедестал»… А-а-а-а!!! – Его тело вдруг выгнулось дугой, правая нога начала судорожно и неестественно колотиться об землю. – Отпусти! Отпусти!..

– «Пьедестал»! – Я отпустил его, и он снова упал на спину, корчась от боли. – Ну? Кто конкретно? Где именно?..

Нечеловеческая боль окончательно скрутила Ковригина. Похоже, это уже была агония. Но я всё еще надеялся выбить из него хоть какие-нибудь сведения.

– «Пьедестал», Ковригин! Кто вышел на вас от «Пьедестала»?

– Пь… едестал? Какой… пьедестал? – На мгновение глаза Ковригина прояснились. – Ме… Меч… – прошептал он.

– Какой меч?! – Я снова схватил его за грудки, вызвав новый мученический вопль. – Что еще за меч?! Ну же, ублюдок…

Близкий одиночный выстрел ударил меня по барабанным перепонкам, по лицу хлестнуло горячим, и я молниеносно откатился в сторону. Мгновенной подсечкой сбил с ног Вову, стоявшего над трупом Ковригина с дымящимся автоматом, выбил из рук оружие, повалил на землю. Он попытался вскочить, но я одним ударом отправил его в нокаут. Оглушенный Вова начал отползать, шустро отталкиваясь каблуками и локтями, я решительно шагал за ним, пытаясь выбрать позицию поудобнее, чтобы от души въехать ему ботинком в почку.

Внезапно меня толкнул в грудь тугой поток теплого воздуха. В этой стороне располагалась большая птичья карусель, я обратил на нее внимание еще до начала боя.

Попавшего в зону ее действия Вову поволокло по траве, приподняло над землей. В свете фонаря, который направил на нас озадаченный Муха, блеснули вытаращенные глаза отмычки и перекошенный в ужасе рот.

Карусель начала закручиваться прямо с места и довольно резво. Я едва успел ухватить головастика за ногу и изо всех сил дернуть на себя, раз и другой, – аномалия никак не хотела отпускать свою жертву. Несколько мгновений мы с каруселью боролись за Вову на равных, наконец она с явным сожалением выпустила его, напоследок обдав нас струей нестерпимо горячего воздуха, и мы с ним покатились по мокрой траве.

Я тут же вскочил, на всякий случай оттащил ошарашенного мальца еще метра на полтора – он только хлопал глазами и потрясенно шмыгал, – потом наклонился к нему и сгреб куртку у него на груди в кулак:

– Больше так не делай, ладно? Потому что в следующий раз я огорчусь еще сильнее и не стану вытаскивать тебя из карусели, чертов идиот!

Оставив ошарашенного отмычку приходить в себя, я утер лицо рукавом и вернулся к Динке, над которой хлопотал Борода.

– Как она? – озабоченно спросил я.

– Полный порядок. Но я бы не стал сейчас приводить ее в себя, – сказал он. – Сильный седатив плюс мощный армейский стимулятор – плохой коктейль. Можно здорово надорвать сердце. Пусть спит. Нам все равно придется укрыться на ночь от выхлопа. Пусть спит до утра.

– Как скажешь, док, – с трудом сказал я. Мне бы сейчас тоже не мешало поспать – до утра, а еще лучше до следующего вечера. Гудящие мышцы уже почти отказывались повиноваться, в голове болезненно пульсировало, перед глазами всё плыло.

– Хемуль! – позвал меня с опушки Енот.

– Чего еще? – с неудовольствием откликнулся я.

– Подойди-ка.

– Ну? – Я осторожно приблизился, стараясь не ступить в кромешной тьме в аномалию.

По