В доме было так тихо, что, казалось, сама тишина тикает, как часовой механизм бомбы. На Бурнетт-стрит заканчивают ужин и переходят к шерри. Салли говорила, что приедет Джок, и Альберт тоже будет. Никто из них не собирался навестить Фло, полагая, что она приглашена к Фрицам. Фло возмущенно фыркнула. Неплохо бы поплакать от души, но она сама во всем виновата. Если бы она отказала Томми О'Мара, когда он пригласил ее на прогулку, то сейчас сидела бы вместе со всеми за столом на Бурнетт-стрит, а Марта разливала бы шерри.

Шерри! На верхней полке кладовой стояло полдюжины бутылок. Фло зашла в кухню, взяла бутылку и уже собиралась спуститься вниз, когда в алькове рядом с камином заметила радиоприемник. В отличие от приемника Альберта, работавшего на батарейках, у этого было электрическое питание. Кроме того, он был намного лучше приемника Альберта. Бакелитовый корпус сделан в форме панциря черепахи, а шкала настройки напоминала вентилятор.

Она провела остаток дня, попивая шерри, без интереса читая книгу, вполуха слушая радио, убеждая себя, что прекрасно проводит время. И только когда мужчина глубоким красивым голосом запел «Танцующие в темноте», Фло расплакалась, расплакалась от души и надолго.

На второй день Рождества Фло перетащила мебель на середину комнаты и выкрасила стены в свежий лимонный цвет. Красить пришлось дважды. Закончив покраску, она испытывала одновременно и усталость, и удовлетворение от проделанной работы. Комната стала значительно светлее, но светомаскировочные шторы выглядели просто ужасающе. Она совершила набег на верхний этаж и нашла несколько комплектов кретоновых занавесок бронзового цвета, которые и повесила поверх светомаскировки. Ее жилище начинало походить на дом.

Дом! Фло уселась на один из колченогих стульев и задумчиво поднесла палец к подбородку. Да, у нее есть дом, но нет жизни. Мысль о том, что ей предстоит провести еще много ночей в одиночестве, слушая радиоприемник, не прибавила ей бодрости, а ходить одной в кино или на танцы ей тоже не хотелось. У нее две сестры примерно одного с ней возраста, а это означало, что, к сожалению, у нее общий с ними круг знакомых и друзей. Ближайшей подругой она могла назвать Бел, но от Бел, находившейся в Шотландии, было мало толку. Разумеется, она всегда могла сменить работу, чтобы познакомиться с женщинами своего возраста, но считала делом чести сохранить семейное предприятие мистера Фрица.

— Я найду себе благотворительную работу! — вслух сказала она. Таким образом, она будет занята по вечерам, кроме того, ей всегда хотелось сделать что-нибудь практическое для победы. — Я вступлю в Женскую Добровольческую Службу или буду помогать в Центре восстановления. Альберт говорит, что есть даже женщины-пожарные. Я решу, чем мне заняться в новом году.

На следующий день к ней заскочили Салли и Джок, но Фло не стала говорить им, что Фрицы уехали — иначе Салли могла почувствовать себя обязанной остаться, а по их виду можно было сказать, что они ждут не дождутся возможности побыть наедине. Еще через день в прачечную заглянула мать, чтобы узнать, как у нее дела, и Фло ответила, что у нее все в порядке. Фло не хотела, чтобы мать думала, будто она жалеет об уходе из дома, впрочем, она и не жалела. Конечно, может быть, ей пришлось провести не самое веселое Рождество, пусть лучше так, чем жить под одной крышей с Мартой. Меньше всего Фло хотелось, чтобы ее жалели, хотя в Новый год она сама себя очень сильно жалела.

Напротив, через площадь, в полном разгаре была вечеринка, звучали самые модные песенки: «Мы больше никогда не встретимся», «Еще никогда ты не была такой красивой», «Загадай желание по звезде». На Парламентской улице люди распевали песни во весь голос. После Рождества налетов стало меньше, и, без сомнения, все чувствовали себя в относительной безопасности, снова разгуливая по улицам. Фло включила радиоприемник, но бестелесные голоса только усиливали, а не рассеивали ее одиночество. Она хотела взять книгу, стаканчик шерри и пораньше лечь спать — у нее еще оставалось две бутылки, — но с раннего детства она привыкла вставать, когда часы били новогоднюю полночь. Фло вспомнила, как сидела на коленях у отца и все вокруг целовались и обнимались, желая друг другу счастья в новом году, а затем пели "Auld Lang Syne"[3].

— Я могла бы прийти на эту вечеринку незваной гостьей! — При этой мысли она улыбнулась, и память услужливо воскресила: Джози Драйвер, упокой Бог ее душу, как-то рассказала, что после вечеринки накануне Нового года она оказалась на площади Святого Георга: «Все были вне себя от страха, но зато мы очень хорошо провели время».

Фло набросила пальто. Она пойдет в город. По крайней мере, вокруг будут живые люди, пусть даже она их не знает, пусть они будут пьяны как сапожники — ее это не касается. С тех пор как она глотнула шерри, ее и саму не назовешь трезвой как стеклышко.

На чистом безоблачном небе висел месяц и добрый миллион звезд, так что при полной светомаскировке все было хорошо видно. Из танцевального зала «Риальто», из баров, мимо которых она проходила, доносилась музыка. Кажется, в этом году люди праздновали веселее и беззаботнее, чем обычно, будто отложили мысли о войне в тайники своих душ именно на эту волшебную ночь.

Фло добралась до центра довольно рано. Ее сердце упало: на площади Святого Георга, кроме нее, не было ни души. «Ради всего святого, что я буду делать здесь одна-одинешенька до наступления полуночи?» — подумала она. Фло медленно пошла к Пиер-Хеду, чувствуя, что она чуть ли не единственное живое существо в этом районе. Бары все еще были открыты: должно быть, они получили специальное разрешение на новогоднюю ночь. У одного из них Фло остановилась. С улицы ничего не было видно, потому что стекла закрасили черной краской, а над дверью висела занавеска. Однако изнутри доносился ангельский женский голос, напевавший «Останусь твоей, пока не угаснут звезды».

Фло уставилась в черное стекло: оттуда в ответ ей ухмылялось дерзкое и бесстрашное лицо Томми О'Мара, в сбитой на затылок кепке, неизвестно как державшейся на каштановых кудрях. Глаза их встретились, и Фло будто обожгло огнем. Она хотела его, о, как она его хотела!

— Никто не понимает, как мы любили друг друга, — прошептала она.

— Не хотите ли выпить, девушка?

Вздрогнув от неожиданности, Фло обернулась. Перед ней стоял молоденький солдатик, нервно тиская в руках форменную фуражку. Святой Боже, ему едва исполнилось восемнадцать, на его детском свежем лице запечатлелись те же чувства, которые испытывала она сама: выражение болезненного, сводящего с ума одиночества. Фло готова была держать пари, что ему еще никогда не доводилось знакомиться с девушками, что он впервые оказался вдали от дома и это первый Новый год, который он встречает вдали от родной семьи, поэтому отчаянно ищет компанию. Может быть, вскоре ему предстояло отправиться на континент, и он боялся, что его убьют. Или ему просто страшно, что она оттолкнет его?

Певица в баре допела, люди захлопали в ладоши, и тут Фло пришла в голову мысль, от которой у нее перехватило дыхание. Она поняла, каким будет ее вклад в победу.