– Теперь многое проясняется, – кивнула Валерия.

– Стоит вам, други мои походные, дважды показаться на глаза рука об руку, а затем, вам, Валерия, прозрачно намекнуть, что ваш избранник командует какой-то береговой батареей, как у Волчицы или кого-то из ее подручных тут же проснется пламенный интерес к комбату. В случае нападения противнику захочется, прежде всего, подавить эту и подобные батареи, чтобы открыть себе доступ к порту и городу с моря и с восточного сектора сухопутной линии фронта. Но это – в будущем, а пока что мы предполагаем появление у Волчицы гостей из-за Дуная. Во всяком случае, к тому все идет.

– Вот теперь все окончательно прояснилось, – признала Валерия.

– Только сразу же обязан предупредить, други мои походные, что операция обещает быть серьезной и достаточно опасной. Я уж не говорю о строжайшей секретности, – обратился он к Гродову.

– Это уж, как водится, – заверил его комбат.

– В таком случае, – поднялся майор, – мы с капитаном удаляемся, а вы, старший лейтенант Валерия, осваивайтесь в своем новом обиталище. Кстати, вчера здесь установлен городской телефон, номер которого написан на лежащей рядом с ним карточке. Запишите его, капитан, или просто запомните, но чтобы наверняка. По нему и станете поддерживать связь с хозяйкой этого «будуара» баронессой Лозовской.

Райчев вышел первым, предоставив возможность Гродову побыть наедине с девушкой. Однако теплого прощания не получилось, оба почему-то чувствовали себя настолько скованными, что отделались рукопожатием и чинными поклонами.

– Но мы так и не договорись, когда же ты позвонишь, капитан? – подалась вслед за ним на площадку Валерия.

– Послезавтра, – из-за двери, на ходу, ответил вместо него Райчев. – Времени у нас в обрез, поэтому тянуть нельзя.

Уже в машине, на которой майор взялся подбросить комбата к штабу округа, он извиняющимся тоном объяснил:

– Понимаю, что исходя из сугубо мужской солидарности обязан был оставить тебя, капитан, на этой квартире, чтобы мог побыть со своей невестой…

– Как оказалось, по поводу невесты – это еще вопрос нерешенный.

– Ничего, решится. Вы еще достаточно молоды. И потом, с первого же взгляда понятно, что вы словно бы созданы друг для друга, – а после небольшой заминки, добавил: – Но вот как именно он решится, это уже покажет жизнь.

«Потрясающая логика, – ухмыльнулся про себя капитан. – Успокоение тоже оригинальное».

– Однако офицерская солидарность потребовала вырвать тебя из объятий женщины и заставить вернуться на батарею.

– Почему так? – благодушно поинтересовался Гродов.

– Эту ночь тебе лучше провести в расположении.

– Она обещает быть какой-то особенной? – насторожился комбат. – Кстати, так или иначе, к ночи я был бы в подразделении.

– По имеющейся у меня информации, ночью все батареи береговой обороны будут подняты по тревоге. Таким образом, начнутся внеочередные, ранее не планировавшиеся учения. Чтобы, значится, основательно подучить, а главное, взбодрить.

– Тогда другое дело, спасибо за подсказку.

– …Которой вы от меня никогда не получали, капитан Гродов, – перешел Райчев на официальный тон.

– Само собой разумеется.

– Подтяни бойцов, проверь ориентиры, подготовь орудия, поскольку утром наверняка нагрянут проверяющие. Я ведь сам когда-то срочную в отдельном артполку начинал, пушкарем.

– Вот оно что! Действительно, из солидарности…

– Слишком уж напряженно живет сейчас все наше западное приграничье, капитан. Порохом пахнет, служивый, прямо-таки военным дымком попахивает…

Мотоцикл находился на том же месте, где он был оставлен капитаном, – слева от входа в здание контрразведки; ординарец Пробнев тоже стоял возле него, как на посту у знамени. Причем в той же позе, навытяжку, в какой капитан расставался с ним.

– Ты что, так и простоял здесь, по стойке «смирно», не отходя от мотоцикла?

– Так ведь служба же… – передернул плечами старший краснофлотец.

– Это ж надо было так ординарца вышколить, капитан, – качнул головой майор, высунувшись из-за приоткрытой дверцы машины. – Когда успел-умудрился?

– Иногда, правда, в коляске сидел, иногда стоял, словом, когда как… – попытался уточнить Пробнев, однако офицеры его уже не слушали.

– Заводи мотор, бомбардир, объясняться будем на батарее! – подстегнул его комбат.

– В нашем деле, – поддержал его Райчев, – главное – вовремя подать команду: «Орудия, к бою!».

Майор оказался прав: в третьем часу ночи из штаба военно-морской базы на командный пункт батареи поступил сигнал боевой тревоги, вслед за которым командирам дивизиона и береговых батарей было приказано вскрыть доставленные вечером секретные пакеты. Из «вводной», которая содержалась в пакете, вскрытом Гродовым, сразу же после поступления сигнала вытекало, что Одесский залив условно блокирован вражеской эскадрой. Четырнадцать различных судов, разбросанных по ближнему рейду залива, при поддержке авиации, готовятся накрыть огнем артиллерии гавань и портовые сооружения.

В этих условиях его батарее надлежало схватиться с восточным крылом эскадры, в состав которого входили три линейных корабля с орудиями главного калибра и две канонерские лодки прикрытия. Не прекращая обстрела гавани, этот отряд продвигался в сторону его укрепрайона с намерением высадить десант, причем сделать это под прикрытием артиллерийского и авиационного удара.

– Вывести восточный отряд из строя надлежит в течение двадцати минут, – прервал чтение командиром «вводной» заместитель комбата Лиханов. – Открытие огня в четыре тридцать утра.

– Угадал, старший лейтенант, – удивленно повел подбородком Гродов. – Как удалось?

– Да какое там «угадал»? Все эти вводные под копирку строчатся, из года в год – одно и то же.

– Станешь убеждать, что в сотый раз по одним и тем же ориентирам палим?

– А куда нам деваться? Задумано ведь: «береговая стационарная» – и все тут… Позиций нам не сменить, залив и гавань – тоже с места на место не передвинуть, притом что каждый их квадрат, каждый портовый и береговой ориентир – пристрелян, и все данные о них – в таблице для стрельб. Они настолько выверены и проверены, словно по граниту высечены.

– Ну и прекрасно, – проворчал Гродов. – Есть подозрение, что даже во время войны залив этот все равно останется на месте, так что каждый пристрелянный квадрат будет тогда бесценным.

– Но самый сложный этап начнется после условной стрельбы, когда штаб базы подкинет нам две-три реальные плавучие цели, которые, находясь на удалении в двадцать-тридцать миль, якобы, по условиям учений, движутся в сторону Одессы.

– Потому что и топить их тоже придется реально, боевой стрельбой, – согласился комбат…