К этому времени у Л.Н. Ефремова возраст подходил к 60-ти годам, и он, естественно, всё больше питал надежды на возвращение в Москву, где у него была семья, причём, как мы знали, талантливая. Жена — заслуженная артистка республики, работала в театре им. Моссовета, сын — композитор, музыка и песни которого звучали в кинофильмах. Ставропольчанам не хотелось, чтобы Л.Н. Ефремов уезжал из края. Тем не менее его в апреле 1970 года вернули в Москву, после шестилетнего пребывания в качестве первого секретаря крайкома партии. Теперь, обретя семью и начав работать в должности первого заместителя председателя Государственного комитета Совета Министров СССР по науке и технике, он не оставлял без внимания дальнейшие действия М.С. Горбачёва, который был избран первым секретарём крайкома КПСС, став его преемником.

Николай Тимофеевич Поротов являлся в то время кандидатом в члены крайкома КПСС и потому был участником пленума крайкома, на котором М.С. Горбачёва избрали первым секретарём. В памяти Николая Тимофеевича, человека из зала, запечатлелись некоторые существенные детали происходившего, настроения людей, общая атмосфера, не замеченные из президиума.

По позднейшим воспоминаниям Поротова, выдвижение Горбачёва на этот пост воспринималось неоднозначно.

На пленуме, внося кандидатуру на должность первого секретаря крайкома КПСС, Л.Н. Ефремов произнёс:

— Посоветовавшись внутри бюро, мы выходим с единодушным предложением, поддержанным Центральным Комитетом КПСС, избрать на пост первого секретаря Ставропольского крайкома партии товарища Горбачёва Михаила Сергеевича, в данный момент работающего вторым секретарём крайкома КПСС.

При наличии альтернативы — председателя крайисполкома Н.В. Босенко, кандидатура которого не ставилась на голосование, предпочтение было отдано М.С. Горбачёву с учётом того, что он был молод, к тому же свой, местный. Это и сыграло главенствующую роль, приятно щекоча патриотические чувства ставропольцев.

— После избрания я подошёл к нему, поздравил и пожелал добрых успехов, — рассказывал Поротов. — Он тепло поблагодарил, подчеркнув удовлетворённость моим участием в первоначальном периоде его деятельности. Одновременно негативно высказался в адрес тех, кто, хотя и поздравили его, в предшествующие годы нередко ставили палки в колеса. Впоследствии он не простил им этого. В частности, и альтернативный Н.В. Босенко под благовидным предлогом был отправлен в Москву, на работу в качестве руководителя «Россельхозтехники».

Л. Ефремов:

— Я не могу простить себе, что в 1970 году не отстоял своего предложения о выдвижении на пост первого секретаря крайкома Н.В. Босенко. Правда, такие попытки, наверное, были обречены на неудачу. Ничего не смог сделать, если бы даже захотел этого, и сам Л.И. Брежнев. Очень сильный напор в поддержку «меченого Богом» М. Горбачёва шёл со стороны Ф.Д. Кулакова, М.А. Суслова, Ю.В. Андропова. Ну, Бог им судья! Поезд ушёл, и никакие оправдания тут не помогут.

Я, как бывший первый секретарь Ставропольского крайкома КПСС, находившийся на этом посту шесть лет, решительно утверждаю, что Ставропольская краевая партийная организация не может нести и не несёт ответственности за нравственное и идейно-политическое перерождение М. Горбачёва. Я твёрдо убеждён, что ключ к объяснению его падения и вырождения как личности надо искать в антипартийных действиях этого человека в московский период, когда он попал в сети буржуазной идеологии.

Р.М. Горбачева:

— В течение нескольких лет работы Михаила Сергеевича в крае практически обновился весь состав секретарей райкомов. Вместе с омоложением, обновлением кадров шло и оздоровление моральной атмосферы, утверждалась новая динамика работы, охватившая не только партию, но и другие участки жизни. Пришёл новый дух, стиль, присущий Михаилу Сергеевичу, — открытость, близость к людям, умение слушать и уважать мнение других, не подавлять работающего рядом, а вдохновлять и поддерживать его.

Как-то в шутку в семейном кругу он сказал: «Перестройка для меня началась в 70-м году на Ставрополье». Должность первого секретаря крайкома давала возможность ему делать что-то реальное для края, воплотить в жизнь немало выношенных, выстраданных ранее идей. Именно в эти годы на Ставрополье пошло интенсивное развитие новых отраслей: электроники, электроэнергетики, газовой, нефтяной, химической промышленности. Проведена была огромная работа по мелиорации края, ведь Ставрополье — зона рискованного земледелия. Почти половина территории края — засушливая степь и полупустыня. Специализация и концентрация в сельскохозяйственном производстве. Поиски новых форм организации труда и его стимулирования. Внутрихозяйственный расчёт, аккордная оплата. Именно в те годы и была заложена в крае основа поистине рекордных на Ставрополье урожаев 80-х годов. Были разработаны и в значительной мере осуществлены программы по социально-культурному строительству, по преобразованию курортов края: Ююловодска, Пятигорска, Ессентуков, Железноводска, Теберды, Домбая. В Ставрополе появились политехнический институт, институт культуры, многие средние технические училища.

Это всё так, этого не отнимешь, как и той густой аллеи, которую вырастили комсомольцы под его руководством в бытность первым секретарём Ставропольского горкома ВЛКСМ и которая до сих пор является украшением города. Но есть и другие мнения, к которым нельзя не прислушаться, потому что они исходят от людей, которые находились рядом с ним, наблюдали в течение ряда лет его «кухню» управления краем.

В. Казначеев:

— Разработкой краевой программы развития народного хозяйства в общем руководил он сам. А конкретная работа всегда возлагалась на других людей. Он собирал заместителей председателя крайисполкома, заведующих отделами, которые готовили для него «болванку» доклада, и заявлял, что они слишком ничтожны, чтобы подготовить нужный текст. Затем вызывал доверенных помощников и отдавал распоряжения заново написать доклад. Те в течение недели никого не принимали, что-то меняли в стиле, цифрах, использовали дополнительные справки, переставляли абзацы… И так перед каждым пленумом, активом… Это называлось глубоким изучением проблемы.

Не только Виктор Алексеевич Казначеев, работавший при Горбачёве вторым секретарём крайкома партии, но и другие высокопоставленные краевые начальники рассказывали мне, что сам Горбачёв, как правило, решений не принимал, практических дел избегал: не дай бог, отвечать придётся. Зато обладал удивительным талантом имитировать кипучую деятельность, создавать видимость активной работы. Соберёт какое-либо совещание и на эмоциональной ноте начинает кричать: «Почему то не сделано? Это не решено?» И всегда подчёркивал, как важно заниматься делом конкретно, глубже вникать в решение вопросов, шире рассматривать… и т.д. и т.п. Однако послушаем до конца монолог Казначеева.

— Жалобы он не читал, — вспоминает Виктор Алексеевич. — Ему делали по этому поводу одну-две подборки в неделю. И уж «героям» этих жалоб Горбачёв давал такой разгон, будто лично проверял жалобы. В действительности положения на местах не знал. Никогда не доводил начатого до конца. Не помню, чтобы Горбачёв бывал на рынках или в магазинах. Пошлёт, бывало, помощника проверить, как идёт торговля. Тот перепишет ценники в одном магазине, а доложит, что побывал в пяти-шести. И на этом основании Михаил Сергеевич устраивал такой тарарам, что «небесам было жарко».