— Мохито, май фрэнд, — на английском прошу меня обслужить, любуясь широкой загорелой спиной, мощными плечами, руками.

Слишком красивый образчик женского счастья на поверку может оказаться геем. Так часто бывает в моём мире. Впрочем, ничто не помешает ему стать великолепным натурщиком на пару дней. Нужно лишь попросить.

— Друг мой… — решаюсь я на художественный эксперимент.

Мужчина поворачивается, обжигая меня пронзительным взглядом. Перехватывает дыхание. Что делает на экваторе Ледяной колдун? Не растает, случаем, от палящего солнца, как небезызвестная Снегурка?

— Ридерик? — шепчу в изумлении, а он улыбается.

— Ева! — слышу своё имя откуда-то издалека. Бархатный голос сбивается шумом волн, стихает и уплывает вместе с барменом из моего сознания.

— Ты всё-таки гей, — шепчу я на прощанье с толикой разочарования. — Обычный мираж…

— Она бредит, милорд, — слышу из темноты.

— Вторые сутки пошли.

— Кислый отвар поможет, милорд. Обязательно поможет, — знакомым голосом обнадёживает кто-то.

А меня кидает в холод. В лютый мороз. Теперь я на северном полюсе и мёрзну, потому что Валюна забрала шубу и кулон. Кричу, не в силах что-либо сделать. Умру от холода. Вон как немеют ноги…

— Ева! Девочка моя! — Меня выдирают из бреда ласковый голос и влажная прохлада, касающаяся лба. — Успокойся. Ты в безопасности.

Накрывает теплом. Надёжным, ласковым и очень нежным. И тогда я возвращаюсь на пляж.

* * *

Ридерик никогда не думал, что будет переживать о женщине. Когда Ева в бреду выкрикнула его имя, сердце ёкнуло. Он вдруг осознал, что ни при каких условиях не хочет её потерять.

«Сильный жар, — сказал Ваир, — но всего лишь простуда».

Ридерик и сам это знал. Знал и то, что будет счастлив, когда Ева поправится. Он хочет этого так же сильно, как и слышать своё имя, слетающее с её губ. Только не в болезни, а от удовольствия в любви.

Ридерик медленно сходил с ума, наблюдая за тем, как мечется в лихорадке любимая. Уходил и возвращался, не в силах находиться вдали. Любимая. Неожиданно слово приобрело другой, более тёплый оттенок Оно стало нежнее, чем раньше. Ридерик вдруг осознал собственные эмоции. Разницу между «тогда» и «сейчас». И понял, что с Евой отношения складываются по-другому. В его жизни появилась особенная женщина, непохожая на остальных. И она требовала к себе особенного отношения.

— Сообщайте о любых изменениях, — коротко приказал лорд сиделкам, оставляя Еву в заботливых и добрых руках.

Предстояло разослать пересмешников во все уголки королевств. Необходимо выяснить, откуда во дворце появились сферы перемещения.

Ридерик перебирал в уме варианты.

Незаконная поставка товара на рынки кем-то из колдунов? Но зачем нарушать ранние договорённости? Все они в одной связке, запертые стечением обстоятельств. Уж точно не из-за денег. Может, боятся, что он обретёт силу раньше и оставит их здесь погибать? Но и повода не доверять Ридерик не давал.

Сферы могли продавать влиятельные знатные персоны, вытаскивая из сейфов залежи артефактов, хранимых с давних времен. Ещё до нашествия Пустоши.

Так или иначе, если ситуация выйдет из-под контроля, ничего хорошего не жди. Порталы создавали бреши в пространстве. Бреши, из-за которых мог погибнуть оставшийся мир. Потому на территории королевств и существовал строжайший запрет, касающийся быстрых перемещений.

От Евы помощи ждать не придётся — упрямица не расскажет о помощнице, заслуживающей показательной казни на городской площади.

Ридерик вытащил из кармана украшение с нарисованным синим драконом, покрутил в руках и усмехнулся. Хорошо, что он закрыл тот портал. Избежал ненужного сюрприза. Пусть девушка его пока не любит и хочет домой, сдаваться лорд Альросский не собирался.

* * *

Возвращение в реальность прошло на удивление легко. В решающий момент наступил криз, и я крепко уснула. Уснула, чтобы выздороветь и проснуться ослабевшей, но счастливой. Никогда не любила болеть. А тут, видать, подцепила незнакомый отвратительный вирус, пока мёрзла и нервничала, бегая по холодным холмам.

Я рассматривала балдахин над головой, постепенно вспоминая события прошлого. Домой не вернулась. Альросский нашёл меня, привёз во дворец. Здравствуйте, гарем и хозяин? Настроение стремительно портилось. Ну почему я не умерла от жара? Горько вздохнула. Мир снова окрасился в чёрные и тёмно-серые тона.

— Леди Ева, — надо мной склонилась Роз, — вы проснулись! Вот радость-то! Выпейте воды.

— Не хочу, — отвернулась, хотя сгорала от жажды.

— Вам надо пить и кушать, — настаивала служанка. — Оццэ Ваир сказал, что по пробуждении в вас проснётся страшный голод. И жажда.

— Значит, не проснулись, — отмахнулась я.

Выздоравливать расхотелось.

— Леди Ева, выпейте воды! — упёрлась служанка.

— Уходи!

— Леди Ева! Вам обязательно надо пить.

Тогда я закрыла глаза, притворяясь спящей. Чем больше меня уговаривали, тем меньше было шансов добиться желаемого. Я становилась упрямой, точно ослица. Возможно, эта черта моего характера была не самой лучшей, но нравилась мне не меньше других!

Послышался лёгкий шорох длинных юбок, дверь тихо закрылась. Я осталась одна. Да ты, Роз, не безнадёжна! Поняла, что спящих беспокоить нельзя.

Но попытка задремать провалилась, потому что в комнату заявился Альросский. Кто ещё мог прийти сюда такой тяжёлой уверенной поступью? Дремать сразу расхотелось, впрочем, как и дышать. Захотелось спрятаться, стать серой мышкой и заткнуть уши, чтобы не слышать радостный голос рабовладельца.

— Ева… — тихо позвал лорд, а потом… Потом я поняла, что он сел на кровать. — Хватит прятаться. Ты не спишь.

Касание тёплых пальцев. Ридерик провёл ими по моей скуле, щеке, спустился к подбородку. Наклонился ниже. Я очень хорошо чувствовала это по его дыханию, потому не выдержала и открыла глаза. Наши взгляды встретились, его лицо совсем близко. В серых глазах смешинки, а ещё — несвойственная им ранее нежность.

— Привет, Ева, — сказал он мне чуть ли не в губы. — Почему отказываешься пить?

Ох! Вот же Роз! Нажаловалась, зараза. Бегала с донесением к дракону.

— Не хочу.

— Вижу по твоим пересохшим губам, — кивнул мужчина.

— Какой смысл выздоравливать, когда вокруг безысходность? — искренне ответила Альросскому, и тень досады омрачила его лицо.

— Это в чём же твоя безысходность? — нахмурился дракон.

— Неизвестно, какое наказание ждёт меня за побег. Известно, что мой другой побег может закончиться неудачей.

— Другого побега не будет, Ева, — Ридерик самоуверенно улыбнулся. — И наказаний тоже.