Кейп-Код. Там сейчас расцветают розы, наполняющие воздух ароматом. И восковница уже распустила свои нежные цветочки, украсившие суровые дюны. Тетя Хелен все дни проводит в саду и огороде. Позади ветхого дома, за зеленой лужайкой поет, радуясь теплу, веселая малиновка. А под яблоней, на самом краю пастбища, над маленькой могилкой стоит надгробие…

Непрошеная слеза скатилась по щеке Марии. Она вспомнила детство, вспомнила тетю Хелен и маленького Чарлза – все осталось в Истхэме, куда ей никогда не вернуться. А скалы, по которым она бродила, глядя в морскую даль в надежде увидеть корабль? Она их тоже никогда не увидит. Прошли те времена, когда она считала дни, ожидая возвращения Сэма. Эти времена не вернешь.

Мария опустилась на колени и погладила вертевшегося у нее под ногами Ганнера. Он будет скучать без нее, хотя и останется в надежных руках Джонни, с которым успел подружиться.

А вот Сэм. Сможет ли она покинуть его? Не будет ли одиночество хуже, чем боль, переполняющая сейчас ее сердце? Не будет ли она терзаться из-за того, что рассталась с ним?

Мария вскинула подбородок и расправила плечи. Она наконец решилась. Да, этой ночью она исчезнет. Покинет его, пока у нее есть такая возможность. Глотая слезы, Мария уселась за стол и потянулась к чернильнице и перу.

На «Нечестивом» ярко горели огни, освещавшие собравшихся на палубе пиратов. Днем капитан заставил их как следует потрудиться: матросы красили палубы, сдвигали пушки к амбразурам и опускали пониже рубку, чтобы ее во время боя не разнесло в щепы. К вечеру повар сварил густую похлебку из рыбы, и команда, наевшись до отвала, собралась у мачты. Матросы по очереди рассказывали морские истории, как правило, жуткие и фантастические. Впрочем, в этот вечер из уважения к Марии, также сидевшей у мачты, рассказчики старались опускать самые ужасные подробности. Она молча слушала и смущенно улыбалась, возможно, чувствовала себя неловко в рубашке и бриджах – их всего час назад одолжил ей Джонни. Иногда она даже смеялась, если история была забавной, но все же тревожные мысли не покидали ее. В какой-то момент Мария подняла голову, и ее боль стала совершенно невыносимой, потому что она увидела стоявшего чуть в стороне мужчину.

Сэм.

Ночной бриз растрепал его волосы и раздувал рукава рубахи. Мария заметила в его руке бутылку. На груди Сэма сверкала испанская монета. Он тоже смеялся, слушая рассказы матросов, но только слепой мог не заметить, что думает он о чем-то своем. О чем?.. Может, о двух пропавших кораблях? Или прикидывал, как пополнить свою команду, чтобы совершить набег на бостонскую тюрьму? А может, снова вспоминал свой «Уэсли»?

«Не думай о нем».

Мария вцепилась в ошейник Ганнера.

«Не думай о нем! Даже не смей смотреть на него! Не думай, не думай, не думай. Сегодня ты уйдешь от него».

Она заставила себя слушать рассказчика – была очередь Страйпса, и он в двадцатый раз рассказывал о своей встрече с сиреной. Правда, на сей раз его сирена изменила внешность: черные кудри красавицы превратились в длинные золотистые локоны, а глаза окрасились в цвет Карибского моря.

Мария услышала, как Сэм выругался. Почувствовав, что мужество покидает ее, она, чтобы придать себе уверенности, громко смеялась и даже взяла дрожащими руками кружку с вином, которую ей протянул Нат Пейдж.

– Ты все выдумал, Страйпс! – закричал маленький Джонни и, словно в поисках поддержки, взглянул на капитана. – Неужели ты думаешь, что мы поверим тебе?

– Ты мне не веришь? Но у нее действительно были золотистые локоны, на шее ожерелье из морских водорослей, а груди – как слоновая кость.

Капитан резко повернулся и зашагал прочь.

– Кэп, ты куда? Я еще не все рассказал.

Сэм остановился, обернулся. Затем поднес к губам бутылку и, осушив ее, выбросил за борт.

– Извините, парни, но мне еще надо занести кое-что в вахтенный журнал. Продолжайте рассказывать. – Перехватив удивленный взгляд Страйпса, Сэм сухо добавил: – Уверен, что ты сейчас расскажешь, как она завлекла тебя в морские глубины и нам пришлось спасать тебя.

Раздался оглушительный взрыв смеха. Сэм улыбнулся и, повернувшись, исчез во тьме.

Мария долго вглядывалась в темноту, но так ничего и не увидела. И вдруг ее охватила тревога, она вновь почувствовала неуверенность в собственных силах.

Джонни же, напротив, осмелел. Налив себе в кружку рома, он залпом ее осушил. Мария, нахмурившись, посмотрела на мальчика, тот, смутившись, поставил кружку на бочку и поднялся, чтобы проводить Марию.

Страйпс, казалось, погрустнел, лишившись двоих слушателей.

– Куда ты, Мария? Неужели тебе не нравится мой рассказ про сирену?

– Нравится, но в такое трудно поверить.

Мария улыбнулась, и мужчины улыбнулись ей в ответ.

– Всем спокойной ночи, – сказала она.

Раздался хор пьяных голосов:

– Спокойной ночи, Мария.

– Увидимся утром.

– Джонни, следи, чтобы она не поскользнулась и не упала, а то капитан сдерет с тебя шкуру.

С тяжелым сердцем Мария взяла Джонни за руку, и они покинули пьяную компанию.

Джонни довел Марию до каюты, и она, не постучавшись, открыла дверь.

Мария надеялась, что найдет Сэма за работой, но при свете звезд она увидела, что его вахтенный журнал в кожаном переплете закрыт; закрытой оказалась и чернильница, а стул был задвинут под стол. Значит, он вовсе не собирался заносить что-то в журнал и не собирался изучать карту. Казалось, что он вообще ничего не собирался делать, так как в каюте было темно.

Когда глаза Марии привыкли к темноте, она заметила высокую фигуру у открытого окна.

Сэм стоял неподвижно, стоял, заложив руки за спину и глядя на темное море. От него исходили грусть и уныние. Мария судорожно сглотнула. Ей было трудно расстаться с ним, когда он был жестким и грубым, а сейчас, увидев его таким несчастным, она поняла, что станет еще труднее. Собравшись с духом, окликнула его:

– Сэм?

Вздрогнув, он обернулся и увидел стоявшую в дверях тень.

– Мария, девочка, прости меня. Я не слышал, как ты вошла.

В его голосе не было ни гнева, ни горечи, ни насмешки. Не было ничего, кроме безразличия.

Мария тихо закрыла за собой дверь. Сэм по-прежнему стоял у окна, и она нерешительно шагнула к нему. «Не делай этого, не делай», – приказывала она себе и все-таки подошла к окну. Подошла, потому что не могла уйти, не сказав Сэму правды. Она должна сказать, что любит его. Возможно, утром, когда он проснется и не обнаружит ее, это разорвет его сердце, но со временем боль исчезнет, и он поймет, что это был ее последний акт любви.

Должна сказать… хотя бы для того, чтобы успокоить себя. «Лживая девчонка!» – одернула она себя. Мария остановилась, но все же не ушла; она поняла, что обязана сделать то, что задумала.