– Господи! – воскликнул он, когда ее рука коснулась его восставшей плоти.

Откинув голову на спинку стула, Сэм закрыл глаза и тихонько застонал. Мария же, по-прежнему лаская его, другой рукой обвила шею Сэма, привлекла к себе и припала губами к его губам.

Если он и чувствовал усталость, то сейчас всю усталость как рукой сняло – Сэм впивался поцелуем в ее губы с такой жадностью, с какой жаждущий пьет из источника. А тем временем его рука уже расстегивала пуговицы на рубашке Марии. Наконец рубашка соскользнула с плеч, и Сэм принялся ласкать ее груди и поглаживать пальцами отвердевшие соски. Наслаждаясь его ласками, Мария забыла обо всем на свете, во всяком случае, старалась не думать о том, что собирается покинуть Сэма.

Она чуть отстранилась, чтобы расплести свою роскошную косу. Сэм наблюдал за ней как зачарованный. Наконец золотистые локоны упали ей на спину.

– О Господи, принцесса, – простонал Сэм; он подхватил ее на руки и понес к койке.

Осторожно опустив ее на покрывало, он снял с нее бриджи, потом – с себя. И снова губы их слились в поцелуе. Сэм положил руки ей на плечи, и Мария почувствовала его горячее дыхание, услышала биение его сердца. И закрыла глаза, чтобы он не прочел в них правды… В этот момент она подумала о том, что в последний раз лежит в его объятиях, в последний раз наслаждается его поцелуями и в последний раз впустит его в себя.

Она затрепетала, застонала, когда он стал целовать ее груди, осторожно покусывая соски.

– Мария… Мария… – шептал он, все более воспламеняясь.

Его страсть передавалась ей, и Мария, не выдержав эту сладкую пытку, выгнулась под ним дугой и стала умолять, чтобы он взял ее.

– Ах, Мария… – шептал он, – если мне завтра придется умереть, то я умру счастливейшим из смертных. Господи, как я люблю тебя!

Она вздрогнула и обвила его бедра своими стройными ногами, крепко прижала к себе. Сэм, однако, не торопился. Он страстно желал ее, но ему хотелось довести Марию до самых вершин блаженства, хотелось показать ей всю силу своей любви.

Он покрывал поцелуями ее шею, плечи, груди, ласкал своими горячими руками ее бедра и ягодицы. И Мария со страстью отвечала на все его ласки – она хотела, чтобы эта ночь навсегда запомнилась им обоим. А он, свободный принц моря, рожденный волнами, увлекал ее все дальше в фантастические глубины… Когда же он наконец вошел в нее, она со слезами на глазах прошептала:

– Сэм… О Сэм, прости меня…

Потом они долго лежали, держа друг друга в объятиях, забыв обо всем на свете. Чтобы не давить на Марию своим весом, Сэм немного отодвинулся и положил голову ей на плечо. Он, казалось, не замечал слез, катившихся по ее щекам, не видел отчаяния в ее глазах; он нежно целовал ее в ухо и шептал ей слова любви, шептал снова и снова.

Мария крепко прижимала его к себе и чувствовала, что он засыпает в ее объятиях. Но она по-прежнему обнимала его и гладила по волосам; ей очень трудно было расставаться с ним, и она с ужасом ждала, когда пробьют склянки – бой этот означал окончание вахты. Наконец Сэм заснул; его сердце билось ровно, и таким же ровным было дыхание.

В глазах Марии стояли слезы, когда она, надев рубашку и бриджи, склонилась к нему, чтобы навсегда запечатлеть в памяти его образ: его мужественное лицо, мускулистое тело, волосы, такие черные на фоне подушки, и губы, такие чувственные, сейчас чуть приоткрытые… Она утерла слезы и прикрыла одеялом его широкие плечи и сильные руки, которые могли быть такими нежными.

Мария снова прослезилась, и ее слезинка упала на щеку Сэма. Наклонившись, она осторожно, чтобы не разбудить, поцеловала его в лоб и отвернулась.

– Я люблю тебя, Сэм. И всегда любила.

Она затушила лампу, вытащила из кармана письмо – чернила расплылись от ее слез – и положила его на стол. Затем с тяжелым вздохом вышла из каюты.

Сама скала не так тверда и неприступна

Перед напором волн,

Как ты пред чувствами моими.

Уайетт

На баке пробили склянки, когда Мария, закутавшись в старую накидку, вышла на палубу.

Остановившись, она посмотрела на безлунное небо, посмотрела так, словно просила божественного благословения на то, что собиралась сделать. Но небесные глубины не подали ей знака, не направили, не поддержали ее.

Мария окинула взглядом палубу, погруженную во тьму. Кажется, она пришла вовремя. При свете фонаря несколько матросов спускали на воду лодку. Они весело смеялись и обменивались шутками. Мария долго колебалась, прежде чем подойти к ним. А что, если они узнают ее? Но пожалуй, нет, не узнают – они слишком заняты… и слишком пьяны, размышляла Мария.

В парусиновых бриджах, с накидкой на плечах, в широкополой фетровой шляпе, под которую упрятала свои волосы, она ничем не отличалась от любого из матросов, только была, конечно же, стройнее и изящнее.

Мария посмотрела в сторону кормы; она надеялась, что там вот-вот появится Сэм, чтобы остановить ее. Но Сэм не появлялся. Интересно, знал ли он, что его люди собираются высадиться на берег? Скорее всего знал. Сэм был прекрасно осведомлен обо всем, что происходило на корабле.

Только одного он не знал – он даже не подозревал о том, что она собирается сделать.

Мария вытерла рукавом слезы. Ей становилось плохо при мысли о том, что она предала Сэма, обманула его доверие. Что он почувствует, когда, проснувшись утром, обнаружит, что она исчезла? Мария снова смахнула предательские слезы.

Нет, она не должна о нем думать. Покинуть сейчас судно – это лучший выход из положения. Лучший для них обоих. И нет пути к отступлению.

Матросы уже выстроились в очередь, чтобы спуститься по веревочной лестнице. Они передавали друг другу бутылки мадеры, смеялись и обменивались грубыми шутками.

Глубоко вздохнув, Мария вышла из тени. Как можно незаметнее приблизилась к поручням. Внизу, у борта, покачивалась на волнах лодка. Наконец последняя голова скрылась за планширом, и Мария поняла, что осталась совсем одна. Она была последней, и все ее ждали.

Но, ступив на планшир, она словно приросла к нему. Внизу Сайлас Уэст поднял фонарь, и его слабый свет выхватил из темноты лица мужчин.

– Быстрее, парень! – прокричали снизу. – Чего медлишь?

– Да боится он, вот что.

– Если бы боялся, то не вышел бы на палубу. Эй, парень, побыстрее! Не можем же мы ждать тебя всю ночь!

Мария судорожно сглотнула и закрыла глаза. Ухватившись за планшир, она, дрожа от страха, свесила вниз одну ногу… Наконец нащупала первую ступеньку раскачивающейся веревочной лестницы.

– Давай побыстрее, приятель. Чего тянешь?

Мария едва сдержалась – ей хотелось крикнуть им, чтобы они оставили ее в покое, чтобы предоставили самой себе. Один шаг, два… Охваченная ужасом, Мария до боли в пальцах вцепилась в планшир. Что она делает? Страх парализовал ее, ладони покрылись холодным потом, голова кружилась. «О Господи, помоги мне», – взмолилась она и спустилась еще на шаг.