– Или два. Господи, как же ненавижу йогурты! – прошептала Олеся. Через пятнадцать минут они обе сидели на кровати и молча, сосредоточенно трудились над «Прагой», единственным приличным тортом, который удалось найти в маленьком ночном магазинчике неподалеку от гостиницы.

– О боже, какое счастье! – буквально простонала Олеся, вонзая пластиковую вилку в шоколадное тело торта.

– Ешь, ешь, – ухмыльнулась Анна. – Не понимаю, как же ты могла не есть все это время? Это же – пытка!

– О да! Пытка и есть, буквально гестапо, – пробормотала Олеся с набитым ртом.

– Не понимаю, – покачала головой Анна, стряхивая крошки от торта с одеяла. Ну они и поросята. А, плевать. – Как ты это делала? Я имею в виду… Вот Нонка уже год пытается похудеть – а у нее ведь есть от врачей назначение, реально надо. Но не может она. Стоит ей заметить на горизонте что-то вкусное, как тут же забывает все приказы докторов. А как же ты? Что же такое ты говорила себе каждый раз?

– Что от этого зависит моя жизнь! – пожала плечами Олеся.

– Но это не так. Твоя жизнь от этого ни черта не зависит. Этот придурок Шебякин захотел, чтобы героиня была худой и истеричной – вот и все. Разве это вопрос жизни и смерти? – возмутилась Анна.

Олеся отщипнула вилкой очередной кусок торта – огромный кусок – и с наслаждением вонзила в него зубы.

– Получается, что для меня – да. – Она возвращалась обратно, та Олеся, которую Анна всегда знала. Так, словно ее просто взяли и переключили – нажали кнопку и сменили режим. Этого Анна не понимала, это оставалось для нее абсолютной загадкой. Можно мечтать о славе, можно репетировать роли по двадцать часов, но как можно ради всего этого бросить есть? Ради чего?

Съемки продлились еще неделю, в течение которой Олеся валялась в номере, смотрела телевизор, ела все подряд, кроме йогуртов, и листала журналы. Однажды от скуки и безделья принялась разбираться в своих вещах – нужно было постирать большую часть перед отъездом. Так, копаясь в чемодане, она и нашла книгу, о которой забыла. Достала ее из самых глубин своего чемодана и с удивлением уставилась на лицо Максима.

– Что это? – подошла ближе Анна, вернувшаяся со съемки.

– Книга Максима.

– «Камео»? Это имя? – спросила она, читая аннотацию. – «Портрет страсти, соединение времени и места». Интересно, о чем вообще эта книга?

– Я не знаю, – пожала плечами Олеся.

– Ее вообще хоть кто-то читал? – поинтересовалась Анна, и как-то само собой получилось, что они открыли книгу и принялись читать. Перелистывая страницы, Анна вдруг с изумлением поняла, что тот же самый вопрос волновал и Максима Померанцева. Как это возможно – хотеть столь эфемерных вещей с такой разрушительной страстью, которая владеет Олесиным сердцем.

«…Пробовали ли вы дышать под водой? На земле нет человека, которому бы это было под силу, за исключением разве что ловцов жемчуга. Я был знаком с несколькими такими, встречался во Вьетнаме. Раскосые азиатские лица, широкие беззубые улыбки – совсем еще молодые мальчишки, они могли оставаться под водой до четырех минут. Но они не пробовали там дышать.

Я смотрю на нее – в ней нет ничего особенного за исключением разве что молодости. Но это – не самый большой дефицит. Вокруг всегда достаточно молодых женщин, так что – факт – в ней нет ничего особенного. Кроме этой вот способности дышать под водой. Она живет в мире, где нет воздуха и света. Ее подсознание заполнено чужими образами, мыслями и словами. Она ими играет, но иногда мне кажется, что ее просто нет. Не уверен, что она – настоящая – существует.

И все же я сижу на старом, обшарпанном стуле в полупустой дешевой комнате – солнце появляется тут только во второй половине дня, поэтому тут всегда царит ощущение наступающей осени. Я с изумлением смотрю на то, как она заламывает руки. Хоть бы я сам понимал, что делаю здесь.

Ее очередной концерт. Она уверяет меня, что любит. Я не верю ни одному слову. Возможно, и может дышать под водой, но не умеет любить. И все же хотел бы найти ее подлинное «я». Увидеть настоящую, хотя бы на несколько секунд. Это было бы интересно. Что, если попробовать снять с нее всю одежду? Что, если не оставить ни одной лазейки, не дать произнести ни одного фальшивого монолога? Нагая и молчащая – может быть, это будет она?..»

– Господи, Олеська! – ахнула Анна.

– Вот гад! – воскликнула она, отбрасывая книгу в сторону. – Вот почему запрещал мне читать через его плечо. Кричал, что все равно не пойму. Что я – безмозглая идиотка. Что он сам не понимает, почему вернулся ко мне!

– Он писал о тебе! – прошептала Анна, подбирая с пола книгу. Олеся залезла в Интернет.

– А Камео – это как если бы, не знаю, Анжелина Джоли снялась бы в нашем фильме в малюсеньком эпизоде.

– В смысле? – удивилась Анна. – Почему именно Анжелина Джоли?

– Не в ней дело. Ну, пусть не она. Пусть Брэд Питт. Или вообще чтоб Жириновский. Главное, чтобы известная персона – и только в малюсеньком эпизоде. Тогда это и будет – Камео.

– И кто в этой книге Камео? – Анна склонила голову и пролистала еще несколько страниц. Они продолжали читать. Это было словно окно в тайные мысли Максима Померанцева, шпаргалка, которую нашли на полу после экзамена. Они читали всю ночь. Олеся периодически кричала, что убьет Померанцева, но остановиться не могла.

Максим был откровенен. Он даже описал, как снимает Олесю на видеокамеру. Описал это задолго до того, как сделал это в реальной жизни. Получалось, что долго думал об этом, планировал: и эти сцены, и ее реакции, и мысли, и ее наготу. Олеся сидела красная как рак, а Анна отводила глаза в сторону и пыталась скрыть смущение.

– Он пишет, что ты ему изменяла! – вытаращилась Анна, прочитав, как главная героиня, Актриса, проводит ночь с каким-то мужиком на загородной даче.

– Этого не было! – возмутилась Олеся. А было то, что ездила как-то зимой на дачу к одному своему другу или, вернее, коллеге по театру. Они праздновали Рождество, пекли картошку.

– Не было? – хмыкнула Анна. – Но, может быть, ты сама ему сказала, что так было? Так же, как ты сказала про Шебякина?

– Ничего ему не говорила. – Олеся испытывала странное чувство, читая описание своих мнимых измен. Получается, Померанцев был уверен в том, что она никогда не была ему верна? Не просто так думал, он черпал в этом вдохновение, складывал из этого образ своей Актрисы так же, как Олеся складывала свою героиню в фильме из скандалов и слез, пережитых с ним. Камео – это, конечно, сам Максим, зашедший в ее жизнь на минутку.

– Он собирался меня бросить, – с уверенностью заявила Олеся. – Он не собирался остаться. Чертов Камео – он хотел только на секундочку зайти в мою квартиру, подсмотреть все, что нужно для этой мерзкой книжонки, и уйти.

– Но он остался, – напомнила ей Анна.

– Я понятия не имею, зачем он остался. Может, хочет написать продолжение! – возмутилась Олеся и отбросила книгу на пол. – Решил продолжить изучать меня. Господи, он же столько раз мне сам это говорил. Я его забавляю. Удивляю. Развлекаю.