Правда, не совсем так.

Мне кажется, сотрудники магазина ничего не замечали, но Фиона начала всматриваться в нас, явно испытывая любопытство. Я не знаю, поняла ли она что-то из нашего телесного языка или действительно заметила, как Джорджи умасливает мое запястье, но когда я взглянул на нее, ее прошлое злорадство сменилось настороженностью. Я поспешно убрал руку и сказал: «Ну, не пропадай!» Так можно было бы ответить какой-нибудь живущей за тридевять земель паре, с которой вы познакомились в отпуске.

Фиона шагнула вперед и, положив руку на плечо Джорджи, сказала: «Нам пора, Джорджи», при этом окинув меня пронзительным взглядом. Они заспешили к выходу, но, оказавшись за порогом, где нас никто не мог видеть, Джорджи обернулась и проговорила губами: «Я позвоню». Я улыбнулся, довольный, и поднял руку. В этот момент обернулась Фиона, так что я постарался сделать вид, что машу ей рукой, что было самым неубедительным жестом со времен создания вселенной. Она посмотрела на меня, потом на Джорджи, снова на меня, сузила глаза и отправилась к такси.

Может быть, она что-то и заподозрила, но не могла точно знать, что происходит, тем более что никаких доказательств не было. И к тому же, даже если бы она знала, что бы она сделала по этому поводу?

Я уже отправился домой, но должен был остановиться и снова вернуться в город. К счастью, я вовремя вспомнил сказанное Саре, что мне нужно кое-что купить. Было бы странно возвращаться с пустыми руками. В городе я быстро забежал в два ближайших магазина и второпях купил таблетки от диареи и складной швейцарский нож, и потом вернулся на автобусную остановку, полный энергии оттого, что мне удалось сбежать незамеченным.

Вообще-то еще я купил пачку сигарет и зажигалку. Сильно нервничая, я выкурил полсигареты в ожидании автобуса. Я, как школьник, прятал ее в рукаве пальто между затяжками. Мои глаза бегали: я боялся, что меня заметит кто-то из Сариных знакомых. Курить эту сигарету было неудобно, и я сильно нервничал… но удивительным образом меня это устраивало больше, нежели не курить ее вообще.

Я вернулся домой. Сара услышала, как я открываю переднюю дверь, и позвала с кухни:

– Том? Это ты?

– Да.

Она оставалась вне поля зрения.

– Так, оказывается, ты был вчера не на вечеринке, а с Джорджиной Най в такси, а? – крикнула она. – Трахались словно кролики на заднем сиденье, так что неизвестно, что происходило в ее гостиничном номере?!

Моя реакция на то, что я услышал, была не эмоциональной и даже не психологической в широком смысле слова: она была физической, и давайте не будем вдаваться в подробности.

Я стоял в прихожей, уставившись в дверной проем, ведущий на кухню, и совершенно не двигаясь, за исключением дрожащих колен. Мне казалось, сама кухня говорила со мной, разевая дверью рот. Сара больше не была для меня простой смертной: она трансформировалась в дух мщения, бестелесную силу, которая общалась с миром людей посредством оракула из кухни. Но что-то было не так. Нет, подождите, ситуация была неоднозначной, что-то было неправильно, словно несовместимые элементы соседствовали друг с другом. Не знаю, что заставило Сару высунуть голову и посмотреть на меня, мое молчание или оглушительные хлюпающие удары моего желудка, который скручивало от страха. В общем, неважно, что было причиной, но в дверном проеме появилось ее лицо, и я увидел, что конкретно вызывало ощущение несоответствия. Она улыбалась. Вот почему ее реплики казались столь удивительными, они были сказаны игривым насмешливым тоном. В голове моей блуждала мысль о том, что Сара узнала о моей неверности и посчитала этот факт занятным… но эта мысль так никуда и не привела. Такой ход мыслей был настолько безумным и развратным, что моя нервная система просто отказывалась его принимать. Сара стояла передо мной и ворошила мои волосы, приговаривая:

– Так вы трахались с Джорджиной Най, да? Ах ты, дрянная любовная подстилка, ты не был в кадре очень долго, так что я немного растерялась.

Сара продолжала насмешливо улыбаться, глядя на меня.

Прикладывая немыслимые усилия, я сделал все, чтобы мой голос звучал как можно более нейтрально, посмотрел на нее и сказал:

– Что?

– Изменнице не поздоровится, – рассмеялась Сара. Меня точно втянули в какой-то сюрреальный фантастический сиквел в стиле Дэвида Линча. Что-то, скорее всего моя голова, должно было воспламениться, словно в замедленной съемке, причем прямо сейчас.

Я поспешно продолжил:

– Что?

– Ну представь, если бы твоя девушка была на заднем сиденье машины с каким-то парнем, по-видимому, по дороге в гостиницу. Интересно, что скажет Дарен Бойл, когда узнает об этом? Думаешь, оставит так?

– Понятно, – ответил я. Потом: – Но откуда ты знаешь?

– В газете фотография, – она кивнула на нечто вне поля моего зрения.

Я проскрипел на кухню походкой все еще несмазанного Железного Дровосека. На столе лежала местная газета, и на первой полосе, хоть и не в качестве передовицы (она была посвящена краху экономики), красовался заголовок: «Най в городе!», что, по моему мнению, весьма оскорбительно и профессионально неэтично, даже если бы я был незаинтересованным лицом. Либо водитель автомобиля пришел прямиком в газету, либо история прошлась сначала по его коллегам-автомобилистам, но, очевидно, информация исходила именно от него. Я уверен, что Джорджи уже видела материал до автограф-сессии, неудивительно, что она так стремилась соблюсти формальности. В материале содержалось все, что мы привыкли считать новостями, как бы это ни давило на психику. На первой полосе был лишь заголовок и пара предложений, за которыми следовала фраза: «Продолжение на стр. 7». Там был текст всего лишь из пятидесяти слов, потому что визит Най был, по их словам, как и следовало ожидать, совершенно пошлым событием. Тем не менее даже в таком маленьком текстуальном пространстве газетчики умудрились уместить все существующие образцы журналистской настырности, которые не устаревают исключительно благодаря постоянному их использованию прессой: например, слова «ласкаться» и «кавалер». Кроме того, что меня назвали «кавалером», я также стал жертвой эстетического пассажа, и меня обозвали «загадочным ухажером».

Я прочел текст несколько раз, причем каждый раз ожидая обнаружить какую-нибудь незначительную, но выдававшую меня подробность. Так всегда бывает: ее никто не замечает, пока Пуаро не скажет: «Но, конечно же…» прямо перед закрытием дела.

– Знаешь, кто это был? – спросила Сара.

– Не я, – выпалил я внезапно. Вот придурок-то.

Сара закатилась смехом и взглянула на меня с кухни, где она резала помидоры, виноград и лук и бросала их в миску клубничного йогурта.

– Неужели? Джорджина Най увозит тебя ночью в свой гостиничный номер. Да уж ты можешь только мечтать об этом. – Она забросила пол-ягоды винограда в рот. – Я просто подумала, может, ты видел, с кем она уехала.

– Нет. Я не заметил. Я остался на вечеринке, как ты знаешь, а Джорджи уехала. Я был настолько далеко от нее, когда она уезжала, что я даже не видел, как это произошло, не говоря уже о том, с кем она была. Прошло несколько часов, и кто-то спросил: «А где Джордж?», а кто-то ответил «Она уехала», только тогда я узнал, что ее уже нет на вечеринке… Но думаю, что она уехала с кем-то очень известным.