Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну что ж, тогда давайте выпьем, — она подняла бокал.
— Давайте за красоту, — Волков тоже поднял бокал.
Рис. Он давно не ел риса. Рис с жареным луком и свининой был великолепен. И пирог с зайчатиной и трюфелями, и гусиный паштет, и окорок, запечённый в горчице. Признаться, солдат уже забыл вкус горчицы. Давно не ел такого. Они ели и говорили, вернее, говорил он, а она, в основном, задавала вопросы и улыбалась. Он же старался её ни о чем не спрашивать, потому что знал, о чем будет говорить женщина, недавно потерявшая своего мужчину и своих детей. Она раскраснелась от вина и стала еще красивее.
— А вам нравится мой замок? — спрашивала фрау Анна.
— Он великолепен.
— Правда?
— Пряничный дом из сказки. А окна! Сидим словно на улице, так необычно, и не нужно ни ламп, ни свечей, ни факелов, и еще у вас тут удивительный порядок и в покоях, и во дворе. Вот только оборонять его будет сложно.
— Оборонять? — она засмеялась, но как то не естественно Волков почувствовал в её смехе наигранность. — Вы настоящий солдат. Кто ж на меня, одинокую женщину, может напасть? Еретики? Они дважды проходили рядом, там, за рекой, на наш берег ни разу не переходили.
— Ну, конечно, никто, но я… — он не договорил, поднял палец вверх и спросил:
— Чувствуете? Что это?
— Где? Что? — женщина стала серьезной. Даже чуть испуганной.
— Чувствуете запах?
— Запах? А что за запах?
— Запах кофе!
— Ах, да, я велела сварить нам кофе. Вы знаете и про кофе? — Она даже расстроилась. — Вас и вправду ничем не удивить.
— Конечно, вы меня удивили, я ищу его везде, но ни один местный купец им не торгует.
— К счастью, у меня есть один купец, который им торгует, — улыбнулась женщина. — Вы любите кофе?
— Поначалу, во время компании во Фризии, я его терпеть не мог, мои друзья его пили, а я считал его мерзкой жижей.
— Мерзкой жижей? — она засмеялась.
А солдат снова невольно сравнил ее с дочерью барона.
— Да, — чуть помедлив, произнес он. — А потом полюбил, распробовал.
— Один добрый купец возит мне рис, сухофрукты, специи и кофе. Сейчас нам его принесут.
И действительно, слуга поставил на стол две красивые чаши с черной жидкостью, а рядом небольшие тарелки из серебра с серебряными ложками. На тарелках лежала белоснежная масса.
— А это что? — спросил солдат, разглядывая содержимое тарелки.
— Это сливки. Берите ложку, пробуйте.
— Это сливки? — солдат взял ложку, но не решался попробовать.
— Сливки. Попробуйте, это просто взбитые сливки.
Волков зачерпнул ложечкой белой массы. Он не помнил, когда последний раз пользовался серебряной посудой. Даже на пирах у герцога, где гвардейцев первого круга, к которому принадлежал он, сажали с гостями за стол, серебряная посуда ему не доставалась ни разу. Гвардейцы, обычно, сидели в самом конце стола. А теперь он пробовал сливки.
— О, да тут сахар!
Госпожа Анна кивнула, улыбнулась, тоже попробовала сливки и запила их кофе. Волков последовал ее примеру, и вкус был удивительный.
Тем временем, за огромным окном начинало темнеть, и солдат стал думать, что пора бы прощаться, уж очень ему не хотелось возвращаться в темноте, а путь до замка барона был не близкий. А слуга госпожи Анны тем временем принес канделябры с толстыми свечами и зажег их.
— Скажи всем — пусть ложатся. Сам тоже можешь идти спать, — тихо распорядилась фрау Анна.
Слуга поклонился и вышел, а солдат недоумевал, если она отпустила слуг, значит… Наверное, он останется ночевать здесь.
Отличный ужин, разговоры, ни слова о погибших детях, кофе, серебряная посуда, что это красивая, благородная и богатая женщина может хотеть от солдата-простолюдина? Волков был высок ростом, малорослых в гвардию герцога де Приньи не брали. Он был хорошо сложен и крепок, жирных и хилых гвардейцев не бывает. Возможно, он был даже привлекательным, но солдат прекрасно знал, что вряд ли благородная женщина будет путаться с простолюдином, а значит пришло время выяснить, зачем его пригласили. Он отодвинул кресло и встал.
— Ужин был великолепен, как и хозяйка этого дома, но мне пора.
— Нет, не пора, — сказала женщина, даже не улыбнувшись. — Ваши кони расседланы. Ваш слуга накормлен и спит, наверное, на небе тучи, дождь собирается, скоро совсем будет темно.
— Мое дальнейшее пребывание тут, бросит тень на вашу честь. Я должен ехать.
— Ничего вы не должны, а о своей чести я все уже выслушала двадцать лет назад, и ничего нового о себе я не услышу.
Женщина говорила спокойно и твердо. Перечить ей было бы не вежливо.
— Вам подготовлены покои, — произнесла фрау Анна.
— Спасибо, — ответил солдат.
Но дело было в том, что были некоторые нюансы, о которых он не готов был говорить с благородной дамой, а вот она, видимо, была готова:
— В вашей комнате, — продолжала женщина. — Есть ванна с водой. Я слышала, вы моетесь каждое утро, и уборную вам искать во дворе нет нужды, она прямо в вашей комнате.
Солдата бросило в жар, ему было неудобно. Он смотрел на женщину, глупо улыбаясь, а она смотрела на него и улыбаясь с вызовом. Волков думал, как сказать ей, что без посторонней помощи он даже не может снять бригантину и сапоги и поэтому он произнес:
— Тем не менее, мне нужен будет мой слуга.
Женщина продолжала улыбаться, видя его замешательство и ответила:
— Не волнуйтесь, я помогу вам снять ваш доспех. Кстати, вы его всегда носите?
— Всегда, это привычка, — отвечал он растерянно.
Волков еще больше смущался, а она продолжила:
— И сапоги тоже.
— Сапоги? — рассеяно переспросил солдат.
— Да, сапоги, иногда граф приходил пьяный и валился на кровать прямо в сапогах. Я не звала слуг, всё делала сама.
Солдат почувствовал себя неуверенно. После последней фразы красивой, богатой и благородной женщины он уяснил для себя одну вещь: он зачем-то был нужен ей. А что благородной женщине может быть нужно от солдата? Только одно — меч. И это плохо. Или ещё одно — нож. И это ещё хуже. Вся приятная томная расслабленность и легкое опьянение исчезли мгновенно, и сейчас Волкова волновал только один вопрос: она кого-то боится, или ей надо кого-то убить? А кого может бояться благородная дама в своем замке? Либо того, кто здесь в замке, что маловероятно, либо того, кто может сломать игрушечные ворота игрушечного замка. Ну, а если ей надо кого-то зарезать, то явно это не простолюдин. Простолюдина она могла бы убить при помощи слуг.
Он молчал, стоя у стола, а она сидела за столом и смотрела на него неотрывно. Ждала. А вот ему меньше всего хотелось ввязываться в какие-то дрязги местной знати, ему и своих дел было достаточно и он произнес: