На усиление группировки нам выделили роту сапёров из Черикара, и было решено разделить их по ударным группам. Нам тоже выделили двух сапёров.

Шмон.

На следующие утро мы двинулись в сторону Хоста. В одном кишлаке, в пригородах Гордеза, когда мчались на БМПэшках, мы повстречали какого — то «моджахеда», ехавшего на велосипеде с карабином на спине. Увидев нас, он резко повернул в другую сторону. Мы стали кричать, палить, спрыгнули с брони. Афганец, испугавшись, упал и запутался в велосипеде. Наши ребята подскочили, дали по морде, сняли часы и повели разбираться к командиру. Афганец требовал вернуть велосипед и карабин. Тут же между делом обшманали один дувал (глиняный трёхметровый забор, который охватывает такие же глиняные одно и двухэтажные постройки). «Зацепили» швейную машинку, отгоняя хозяев автоматами. Скоро дембель и пора ушивать парадку.

Техника шмона проста, но требует внимательности и осторожности. Врываемся в дувал: двое у дверей, двое внутри двора, остальные по два три человека осматривают помещения, Быстро и энергично, переворачиваем всё на своём пути, берём, что надо, и быстро уходим. А если находим оружие или спрятавшихся духов, то тогда особый разговор….

Как только выскочили из кишлака, — колонна остановилась. К нам подошёл начальник разведки и сказал, что приказали отпустить пленного, который оказался из местного ополчения. Его товарищи каким-то образом вышли на командующего группировкой и пригрозили минировать дороги. Пленному перевели, и он с радостью спрыгнул с брони, потащил за собой велосипед и карабин. Мы возмутились, но начальник разведки приказал отдать, а также вернуть деньги и часы. Так получилось, что часы и деньги уже «зажали»: «никто не видел» кто их взял. Пленному врезали бодрого пинка, и мы поехали дальше.

Хост.

Ехали долго, петляя между усыпанными глубоким пушистым снегом горами, украшенными зелёными зонтиковыми кедрами. Уже в полной темноте развернулись невдалеке от Хоста. На склонах росли невысокие и редко растущие кедры, а в ущелье они устремлялись ввысь на 10 метров. Не все кедры были зонтиковыми (с плоскими кронами на разных уровнях, как рисуют их на японских гравюрах). Были и лохматые с длинными пушистыми иголками, с кривыми стволами, внутри которых самым причудливым образом переплелись прочные волокна, которые очень тяжело пилить.

Афганцы люди восточные, очень эмоциональные, от невозможности расколоть такое свилеватое полено выходили из себя. Однажды видел, как один афганский солдат бросил в сердцах топор и ходил, размахивая руками, успокаивая нервы отборными ругательствами, и пинал ногой непокорное полено. Как я его понимаю — сколько матов было сложено за этим непростым занятием.

На следующий день осмотрели место — это была долина, обрамлённая заснеженными горами. Причём, одна из них самая высокая — Алихейль, что в переводе значит «маленький Али». Находилась гора на пакистанской территории и была украшена чёрными штрихами кедров, как королевская горностаевая мантия.

Пещера.

Вдоль хребта текла речка, устремляясь прямо в пещеру, как в туннель, высотой 2–3 метра над уровнем реки и шириной 12–15 метров. Пещера была длинной и уходила на ту сторону хребта. Решили рискнуть — подались в разведку на одной машине, соединив её длинным тросом с другой, которая стояла на берегу. В эту группу попал и я, как опытный сапёр, (в разведку попал из сапёрной роты). Погрузились на броню и потихонечку тронулись.

Когда трос выбрали, — мы его отсоединили и оказались отрезанными от помощи. БМП шла на пределе глубины, вода заливала десант, головами почти касались верха пещеры. Метров через сто пятьдесят, за плавным поворотом, показался выход из пещеры, и мы выехали на другую сторону хребта. Остро чувствовалась опасность: мы были отрезаны от помощи, и было неизвестно, что ждет нас впереди. Река уходила влево вдоль хребта в красивое, глубокое, заснеженное ущелье. Когда вернулись назад, вся рота вслед за нами смогла проехать под хребтом.

Впереди были долгие переходы, зимние ночевки и стычки с духами. Мы долго передвигались по лесистым хребтам, разведывали путь для батальонов, спускались в ущелья, обнаруживая склады и стоянки душманов, после чего их минировали или взрывали.

Груня.

На одном из переходов у приданного нам молодого сапёра, среднего роста паренька, с круглым простым лицом, с головы слетела шапка и упала в глубокое ущелье. Чтобы не замёрзнуть, он подвязывался портянкой, как платочком. На привалах, когда нас догоняла пехота, многие подшучивали над ним, прозвали Груней и шутили: «Какая у вас Груня! О, да она ещё и курит!?» Паренёк был «молодым», и ему не было ещё 18 лет. Родственники надоумили идти в армию, говоря что, если раньше призовёшься, то раньше дембельнёшься. Это была его первая боевая операция.

Духи.

Однажды мы шли проверить кишлак, и нам на встречу вышла группа замыкания афганской армии. Среди них выделялся молодой рослый советник. Он служил после окончания восточного факультета ЛГУ. Пока шла операция, мы несколько раз с ним встречались, и «трепались за жизнь». Странная, конечно, картинка: высокий русский парень среди смуглых афганцев. Он сказал нам, что вчера выбили душманов из кишлака, а сегодня духи жмут, и их батальон оставляет позиции, так что духи вот- вот будут здесь. Мы выбрали место за кишлаком около дороги, и, когда духи выскочили и побежали преследовать афганцев, открыли шквальный огонь. Духи, отстреливаясь и оттаскивая раненых, отступили в кишлак, а мы пошли по своему маршруту.

Где — то в середине дня увидели большую группу духов. Мы были в перелеске, а они по целине пересекали заснеженное ущелье и уходили вправо к хребту. Их было человек 50, а нас 25. Командиры решили не принимать бой и дать им уйти. В этот момент выяснилось, что наш медик, когда лежал в засаде, оставил автомат. Провинность на грани преступления…

Походные будни.

Мы, пропустив духов, ушли влево, поднялись на хребет. Потом спустились в ущелье и вскоре набрели на небольшой кишлачок. В одном дувале нашли выпущенных кур. Поймали несколько штук, и когда стали выходить из дувала, нам навстречу группа вооруженных афганцев. Не успели мы схватиться за автоматы, как среди надвигающихся узнали знакомого советника. Я помог ему поймать курицу, а он прочёл несколько строк из Корана, который лежал в его сумке. На этом и разошлись.

Большая группа нашего полка поднялась на высокую гору. Там все и расположились на ночлег. Огромная, плоская вершина горы, покрытая снегом, была похожа на стол, застеленный белоснежной скатертью. С медиком, потерявшим автомат, поступили следующим образом: потерянный автомат списали на убитого сегодня в бою солдата. Медика нам заменили и дали в придачу 2-х человек из муз. взвода. Начштаба сильно «обиделся» на музыкантов и комендачей, и стал гонять их на боевые.

На следующий день мы собрались двигаться дальше. Взводный принёс карту, там была обозначена местность и группировки, действующие вокруг нас. Их насчитывалось около 10 со всех сторон, в каждой человек 50–70, и на вооружении крупнокалиберные пулемёты и безоткатные орудия. Наш маршрут пролегал в самую их гущу.