– Так ты считаешь, что больше нельзя терпеть? – спросила я, не чувствуя ни малейшего удивления от ее появления в моем доме – на территории вечного терпения.

– Я считаю, что ты никогда не должна была терпеть, – заявила она. – С другой стороны, тебе же нравится играть великомученицу. Это же такой прекрасный повод, чтобы гордиться собой! Своей адской выносливостью, своим благонравием, с которым только в гроб ложиться!

– Брось, я давно хочу покончить с этой ролью!

– Так кто же мешает сделать это прямо сейчас?

– А что, по-твоему, я могу сделать прямо сейчас?! – Я начала злиться на эту высокомерную эмансипе, которая, должно быть, никогда не знала любви. – После драки кулаками не машут.

– Никогда нельзя быть уверенным, что драка закончилась, – заметила она.

– Но меня уже унизили!

– И еще унизят! – Она ласково улыбнулась. – А потом – еще и еще.

– Но я не хочу ввязываться в драку!

– Конечно, не ввязывайся, а то еще пострадает ангельская репутация! Мы же не хотим разоблачения, правда? Мы же не хотим, чтобы кто-то заподозрил, сколько буйных фантазий скрывает наша ангельская оболочка?

Стерва откровенно издевалась, рассматривая меня как подопытную крысу, которую загоняют в лабиринт.

– Мы же так любим думать о себе хорошо! – продолжала она тоном, вкрадчивым, как начинающийся сон. – Мы готовы уступить свою постель любой рыжей сучке, лишь бы ни у кого не возникло поводов сомневаться в нашей ангельской природе! Что ты еще готова сделать? Покупать им презервативы? Или, может, предложишь взять на себя расходы на свадьбу?

– Хватит! – рявкнула я.

Стерва замолчала, хотя и продолжала глумливо усмехаться, а в моей руке уже была телефонная трубка, и я набирала номер Тима.

– Привет, – сказала я, стараясь говорить ровно.

– Привет, – немного удивленно откликнулся он. – Что-то случилось?

За несколько месяцев существования нашего треугольника сложилось неписаное правило: я никогда не звонила ему, когда он бывал у Настасьи.

– Ничего не случилось, но мне нужно, чтобы ты уделил мне несколько минут, – сказала я и краем глаза уловила одобрительный кивок Стервы.

– Хорошо. – Ему почти удалось скрыть досаду в голосе. – Я тебя слушаю.

– Все очень просто, – с этими словами сердце резко ускорило свой бег. – Я хочу, чтобы ты запретил Настасье писать о ваших отношениях в ЖЖ.

Он помолчал, видимо пытаясь найти слова.

– И как ты себе это представляешь? Что значит – запретить? Как я могу ей что-то запретить?

Теперь раздражение было неприкрытым.

– Запретить не можешь. Но можешь сказать, что делать этого не стоит. Что ты так хочешь. Думаю, твое мнение для нее достаточный аргумент.

– Да, возможно! Но ты понимаешь, что провоцируешь ссору между нею и мной? – Он злился.

– А ты понимаешь, каково мне читать о вашем романе?! – Я все-таки не удержалась от крика. – Ты понимаешь, как это бьет по мне? Понимаешь, что это унижает меня?

– Ты сама прекрасно знаешь, что человека невозможно унизить, пока он не захочет быть униженным, – холодно отозвался он, – и все твои ощущения на самом деле растут совершенно не из-за ее записей.

– Плевать! Я не хочу, чтобы наша личная жизнь полоскалась в Интернете! И это – мое право! Я пытаюсь себя защитить – только и всего.

– Ты манипулируешь мной! Давишь на меня! Причем совершенно неприкрыто!

– Да! А что мне еще остается делать?! – От обиды в глазах закипели слезы.

Я ожидала, что Тим будет на моей стороне, что он поймет и поддержит. Еще чуть-чуть, и бессвязный поток рыданий хлынул бы через край… но в это время Стерва легко коснулась моего локтя и шепнула: «А разве он сейчас тобой не манипулирует? Вы на равных!»

– Ты тоже давишь на меня, – сказала я, сдержав слезы. – Прости за резкость. Я не собиралась упрекать тебя и вызывать чувство вины. Я просто хотела поделиться тем, что мне чертовски больно. И я надеялась, что ты поймешь.

– Если бы ты сразу так и сказала, я бы по-другому реагировал. – Его голос смягчился. – Но ты начала таким требовательным тоном, словно я – провинившийся мальчик на побегушках. Пойми, я тоже живой человек: когда на меня наезжают – я автоматически наезжаю в ответ.

– Я не хотела наезжать, – прошелестел в трубке мой вздох. – Я просто устала чувствовать себя беззащитной. Настасья пишет про ваши отношения, а я стою и давлюсь эмоциями. И ничего не могу сделать. Мне это надоело, пойми. Я хочу провести, наконец, четкие границы. Она спит с тобой, но это не дает ей право трепаться о ваших отношениях по всему ЖЖ.

– Ей очень трудно сдерживаться, – заметил он.

– Знаю. Но пусть попробует. Всем нам полезно осваивать новые навыки. Мне вот тоже было трудно тебе звонить.

Разговор закончился, и я обернулась, ища глазами взгляд Стервы. Но ее уже не было.

Зато после моего звонка откровения Настасьи в ЖЖ прекратились.

И я стала дышать спокойнее.

Когда я второй раз шла к психологу, то волнение было уже куда меньше, но зато во весь голос заявил о себе стыд. Стоило мне вспомнить свои откровения при первой встрече, как лицо начинало гореть, будто его натерли массажной щеткой. К тому же за минувшие недели ко мне в гости регулярно наведывалась Стерва, и в ее присутствии я чувствовала себя сильнее своей боли. Маленький серый человек, угнездившийся на моем плече, ныл в ухо о том, что Ангелы со Стажем и персональной Стервой в качестве секьюрити никогда не ходят к психологом. Было в этом что-то неловкое, почти постыдное, словно я прибегаю к противоестественным методам лечения.

Зайдя в кабинет и увидев Алексея, я почувствовала, что деревенею от напряжения.

– Как ваши дела? Судя по письму, неплохо, – сказал он, расслабленно устраиваясь в кресле.

– В целом да… – Я замялась, не зная, что сказать.

– Но?.. – мягко подтолкнул меня он.

– Мне по-прежнему очень сложно выражать свои чувства. Когда я позволяю это, всегда рядом возникает критик, который бубнит в ухо, что так поступать неправильно, некрасиво, неприлично и прочее, и прочее.

– А вы пытаетесь с ним спорить?

– Конечно.

– А зачем? Ведь он прав.

– Что? – я взвилась в кресле.

– Он прав, – спокойно повторил Алексей. – Следуя своим чувствам, вы действительно чаще поступаете неправильно, некрасиво, неприлично и прочее, и прочее. С точки зрения общественной морали, разумеется.

– И что мне с этим делать?!

– Смотря что вы хотите получить в итоге. – Он снова улыбнулся с видом злого волшебника. – Скажите, вы всегда делаете только то, что правильно?