— Позвольте возразить! Был случай в более поздние времена, когда на помойке у одного из гарнизонов «мусорщик» нашел конспект по устройству нашего новейшего танка. Противник был. готов выложить за эту информацию большие деньги — а оно само пришло!

— Безалаберность — наша всегдашняя беда. Кстати, скажу, что нами тогда были обнаружены и агенты-двойники! Контрразведка, как вы знаете, проводит мероприятия и по разведке спецслужб противника. Так вот, некоторая наша агентура — эти мужики в основном у нас на объектах работали слесарями, электриками — в то же время оказывалась и агентами БНД, которая, кстати, платила своим агентам в два раза меньше, чем мы. Два таких агента, я точно помню, были арестованы в мою бытность.

— Как же удалось их раскрыть?

— Насчет одного — смеяться будете! Возвратился он от родственников и, естественно, пишет отчет: «Источник сообщает.» Подпись: «Рихард». «Слушай, — мы спрашиваем. — Какой же ты «Рихард»? Ты же «Фокс»!» Начали беседовать, и он в конце концов признался: «Я сообщал американцам о ваших войсках в Олимпишесдорфе».

— Похоже, что наша безалаберность заразительна… Но ведь, Ефим Гордеевич, по тем временам офицеры — в том числе и вашего ведомства — служили в Группах войск по пять лет. Почему у вас получилось шесть?

— Действительно, по истечении пяти лет я уже собирался сменить место службы, но тут — звонок. В это время я был в Москве, заканчивал учебу в Краснознаменной школе КГБ, нынешней академии ФСБ. Говорят, что надо бы вернуться в родную дивизию. Говорю: «Подождите, еще ведь 5-й курс и госэкзамены…» Мне говорят: «Давай, поторопись!» Я пишу бумагу начальнику ВКШ: «Прошу разрешить сдать досрочно». Разрешил.

Как сдавал, рассказывать можно долго. Остановлюсь лишь на одном моменте, почему я получил синий диплом, а не красный, хотя все были пятерки. Так вот, предмет, по-моему, назывался основы марксизма-ленинизма, один из вопросов в билете касался взаимодействия со всякими «друзьями», и тема оказалась связана с предстоящими событиями в Чехословакии. Я начал вести разговор — преподаватель говорит: «Вы что-то не так…» Там чисто теоретически надо было говорить про интернациональную помощь и т. д. Я говорю: «Давайте расскажу, как это выполняется практически?» Он: «Это не надо! Вы расскажите, что такое то-то и то-то.» Говорю: «Да я не буду!» — «Ах, вы не будете?! Три балла!»

А через две недели после того, как я вернулся в Германию, нашу дивизию подняли по тревоге, и я в течение четырех месяцев исполнял «интернациональный долг» на улицах города Праги.

— Вы заранее знали, что наши войска будут введены в Чехословакию?

— Скорее понимали, что так будет. Нельзя было допустить, чтобы повторились кровавые венгерские события октября 1956 года — помните, когда наши войска из Будапешта ушли, там начались погромы? Когда же соединения нашей 20-й гвардейской армии были выведены под Дрезден, ближе к границе с ЧССР, стало окончательно ясно: пойдем в Чехословакию. Наша дивизия пересекла германо-чешскую границу в ночь на 21 августа.

— Где в это время находились лично вы?

— Я был в 83-м мотострелковом полку, который во взаимодействии с подразделениями 7-й воздушно-десантной (Каунасской) дивизии вошел в Прагу на рассвете 21 августа. На нашем направлении какого-либо организованного сопротивления частей чехословацкой армии не было, они были мирно нейтрализованы, и в каких-либо организационных мероприятиях личный состав полка участия не принимал…

— Какие задачи вы при этом выполняли?

— Осуществлял оперативное обеспечение этого самого 83-го полка. То есть приходилось проводить разъяснительную работу в подразделениях, содействовать командованию в вопросах поддержания бдительности и боевой готовности, ну и, конечно, не сбрасывались со счетов наши главные задачи: борьба с изменой Родине, шпионажем, диверсиями, контрабандой и возможным террором.

— Как отнеслись к вводу войск в Чехословакию наши военнослужащие?

— В основном позитивно. Все ведь уже и сами увидели, что делается в дружественной нам стране, поняли, к чему это может привести. Так что каких-либо серьезных негативных высказываний или иных проявлений и тем более действий со стороны личного состава не было.

— А как относилось к вводу наших войск местное население?

— Вопрос слишком общий. Я скажу так: передо мной стояла задача знать обстановку в окружении наших частей и подразделений, а для этого следовало иметь контакты в подразделениях чехословацкой армии, в правоохранительных органах и, конечно же, в СТБ, службе территориальной безопасности, как именовалась тогда чешская госбезопасность. Такие контакты были — выводы можете сделать сами, как к нам относились.

— Ну да, понятно — это вы об адекватной части общества. Но так как чехи в подавляющем своем большинстве народ спокойный и разумный, то вы, как сказали, отработали без происшествий.

— Действительно, в конце ноября наша оперативная группа была выведена из Чехословакии, и дивизия отправилась к месту постоянной дислокации — Потсдамский округ, ГДР А я вскоре отправился в город Киев, старшим оперуполномоченным особого отдела Киевского гарнизона. Как мне кажется, самые интересные и важные события на моем жизненном пути — это события начиная от 1969 года, связанные как раз с моей работой в Киеве, ну и дальше — в Берлине.

— Чем же был так примечателен Киевский гарнизон?

— Была очень большая и интересная работа! Мы занимались не только оперативным обеспечением всех военных вузов в городе, но и частей специального назначения, да еще и всех наиболее важных мероприятий на государственном уровне. Начиная от парадов, встречи иностранных делегаций, различных культурных мероприятий и заканчивая, конечно, футбольными баталиями. На этот период наибольший интерес, на мой взгляд, представляли два момента: первый — это массовый выезд советских граждан еврейской национальности, в том числе и военнослужащих, в Израиль; второй — создание в наших военных вузах специальных факультетов для обучения иностранных военнослужащих. Они запомнились мне потому, что пришлось, как говорится, попыхтеть очень активно…

— Вы можете рассказать об этом более подробно?

— Достоверно установлено, что в 1970-е годы израильская и американская разведки разработали специальную операцию с целью искусственно разжечь эмиграционные настроения среди еврейского населения нашей страны.

— Насколько известно, «Моссад» тогда работал в СССР только по этому направлению — чтобы, не дай бог, не было никаких шпионских скандалов, портящих имидж Израиля.

— Ну вот, а потому в середине 1970-х годов, особенно после 73-го, поражения арабов в арабо-израильском конфликте, хлынул поток заявлений на выезд на ПМЖ в Израиль. В ОВИРы для получения виз обращались бывшие и даже действующие военнослужащие, в том числе так называемые секретоносители. Выезд иных из них за границу мог нанести серьезный ущерб интересам безопасности нашей страны — ведь путем опроса выехавших из СССР разведки противника активно собирали информацию об оборонном и стратегическом потенциале нашей страны, ее Вооруженных силах.