– Что-нибудь видишь? – спросил он над самым ее ухом. Он вряд ли хотел выбивать ее из колеи своей близостью, но конечный результат был тот же.

– Пока нет.

Большинство принадлежавших Изабелле книг были сборниками стихов. Было также несколько переводов на итальянский английских поэтов. Однако когда Гиацинта дошла до середины полки, пошли книги по истории, философии, истории, истории... снова истории...

Неожиданно у нее перехватило дыхание.

– Что? Что? – потребовал Гарет.

Дрожащими руками она вытащила тонкий томик и поднесла его к свету, так что название было видно обоим.

Галилео Галилей. «Рассуждения о том, что происходит с предметами в воде или когда они движутся».

– В ее записке именно это название, – прошептала Гиацинта и поспешно добавила: – Только она не упомянула Галилео Галилея. Если бы мы знали автора книги, было бы гораздо легче ее найти.

Гарету не нужны были ее извинения. Он смотрел на книгу.

Гиацинта медленно и осторожно открыла книгу, надеясь найти очередную записку. Но она перевернула одну страницу, потом – другую, третью...

Гарет вырвал из ее рук книгу.

– Ты что, хочешь остаться здесь до следующей недели? – нетерпеливо прошептал он. Развернув книгу веером, он начал довольно энергично трясти ее над полом, и из нее на ковер упал листок бумаги.

– Дай мне, – потребовала Гиацинта. – Ты все равно не сможешь ничего прочесть.

– Что там написано? – спросил он.

– Не знаю.

– Что значит, не знаю...

– Не знаю, – отрезала она, злясь на себя за то, что приходится признавать свое поражение. – Я что-то не понимаю ни слова. Я даже не уверена, что это итальянский. Ты не знаешь, говорила ли она на каком-нибудь иностранном языке?

– Понятия не имею.

Такой поворот событий совершенно разочаровал Гиацинту. Она в общем-то не думала, что они найдут бриллианты именно в эту ночь, но ей и в голову не приходило, что они могут оказаться в тупике.

– Дай посмотрю, – попросил Гарет, и она протянула ему записку. – Я не знаю, что это за язык, но это не итальянский.

– Да, ничего похожего.

Гарет пробурчал себе под нос какое-то ругательство, которое ей не полагалось услышать.

– С твоего разрешения, – произнесла она ровным голосом, который, как она давно поняла, необходим, если имеешь дело с агрессивным мужчиной, – я могла бы показать записку своему брату Колину. Он много путешествует и может хотя бы сказать, что это за язык, даже если он не сможет его перевести. – Гарет явно колебался, поэтому она добавила: – Ему можно доверять. Я тебе обещаю.

Он кивнул.

– А сейчас нам лучше уйти. Все равно сегодня мы уже ничего не можем сделать.

Надо было немного прибрать, и они поставили все книги на место. Гиацинта поставила табурет у стены, где он стоял, Гарет сделал то же самое со своим стулом. Шторы на этот раз были задернуты.

– Ты готова?

Она схватила «Мисс Давенпорт и Черного маркиза».

– Ты уверен, что никто ее не хватится?

– Совершенно, – ответил он и сунул листок в книгу. Гарет подошел к двери и приложил к ней ухо. Когда они полчаса назад пробирались в дом, все было тихо, но Гарет пояснил, что дворецкий никогда не ложится спать, пока барон не вернется домой.

Гарет тихо повернул ручку и, приложив палец к губам, взглядом приказал ей следовать за ним. Он немного приоткрыл дверь – ровно настолько, чтобы выглянуть в коридор и убедиться, что никого нет. Они тихо прокрались вниз по лестнице и оказались в той самой гостиной с незапирающимся окном.

Как и в прошлый раз, Гарет вылез первым, потом поддержал Гиацинту, чтобы она смогла закрыть окно. Опустив ее на землю, он поцеловал ее в нос и сказал:

– Тебе надо идти домой.

– Зачем? Я уже безнадежно скомпрометирована, – улыбнулась она.

– Так-то оно так, но пока я единственный, кто об этом знает.

Гиацинта решила, что с его стороны это мило – так заботиться о ее репутации. В конце концов, не имеет значения, поймал их кто-нибудь или нет. Она переспала с ним и должна выйти за него замуж. Женщине ее круга ничего другого не оставалось. Боже мой, спохватилась она, ведь может быть ребенок. Но если даже не будет, все равно она больше не девственница. Но она знала, что делает, когда отдавалась ему. Знала о последствиях.

Они прокрались по переулку в сторону Дувр-стрит. Гиацинта понимала, что надо идти быстро. Балы у Моттраммов были известны тем, что обычно продолжались почти до утра, но они вышли на охоту довольно поздно, и скоро гости начнут разъезжаться по домам. Появятся кареты, а это означало, что они с Гаретом должны оставаться невидимыми.

Шутки в сторону, но Гиацинта вовсе не желала, чтобы ее поймали посреди ночи. Хотя их свадьба уже была неизбежностью, все равно ей не особенно улыбалась мысль стать объектом оскорбительных сплетен.

– Постой здесь. – Он загородил ей дорогу, так что она осталась в тени, а сам вышел на Дувр-стрит. Вскоре он махнул ей рукой, но не прошло и секунды, как он снова затолкал ее в тень.

Прижавшись к стене дома, она стала ждать появления Гарета. А потом услышала... Всего одно слово, но это был голос его отца.

– Ты.

У Гарета была всего секунда, чтобы отреагировать. Он не понимал, как это случилось, откуда вдруг появился барон, но ему удалось толкнуть Гиацинту обратно в переулок за секунду до того, как его увидел отец.

– Привет, – сказал он легкомысленным тоном и пошел навстречу, чтобы как можно больше увеличить расстояние между бароном и Гиацинтой.

Отец тоже шел к нему навстречу, он был явно зол, это было видно даже в тусклом свете ночи.

– Что ты здесь делаешь?

Гарет пожал плечами с тем же выражением, которое всегда бесило отца. Только на сей раз он не пытался провоцировать барона, а просто хотел, чтобы его внимание было приковано только к нему.

– Просто иду домой.

– Что-то ты далеко зашел!

– Мне нравится время от времени приходить сюда, чтобы посмотреть на свое наследство. – Он вкрадчиво улыбнулся. – Просто чтобы убедиться, что ты его еще не сжег.

– Не воображай, что мне это не приходило в голову.

– Да я в этом уверен! Помолчав, барон сказал:

– Ты не был на балу.

Гарет размышлял, как бы ответить получше, поэтому он просто поднял бровь и промолчал.

– Мисс Бриджертон тоже не было.

– Неужели? – ответил Гарет, надеясь, что у леди, о которой шла речь, хватит выдержки, чтобы не выскочить из переулка и крикнуть: «Я была!»