— Правильно, дедушка, — перебил Макуху Дымников. — Побежит Гитлер с Кавказа. Оно с гор-то и бежать легче будет.

Макуха покосился на Дымникова и замолчал. Он не любил, когда его прерывали. Осторожно, поеживаясь и открыв рот, дед опустил в студеную воду сначала пятки, потом целиком ступни.

Дымников лежал на спине, недалеко от Добрынина, из-под ладошки наблюдая, как жаворонок поднимался ввысь, заливаясь звонкими трелями; серый комочек делался все меньше и меньше и, наконец, растворился в голубой высоте.

— Сейчас спикирует прямо на нас, — сказал Дымников.

— Где? Кто? — встревоженно спросил Макуха и быстро вынул ноги из воды. Он решил, что речь идет о немецких самолетах.

— Жаворонок… — спокойно ответил Дымников, стараясь разглядеть птичку в небе.

— Ну, а когда же свадьба у тебя, Серега? — как-то чересчур поспешно спросил Макуха, видимо, желая скрыть свое беспокойство.

— Да у нас все готово! — оживленно ответил Дымников. — Мы уже почти супруги. Обо всем договорились, все неясные вопросы утрясли. Вот на, погляди на мою будущую женушку. — И, вынув из кармана маленькую фотокарточку, Дымников протянул ее старику.

Макуха вытер руки о штаны, взял фотографию, прищурил глаза и сделал вид, что разглядывает снимок. На самом деле, страдая дальнозоркостью и не имея очков, он ничего не видел.

— Дурень ты, Сережка, — укоризненно заметил он, продолжая вертеть карточку, — На снимке одно, а в натуре другое. Недаром в старину говорили: никогда не выбирай жену и сукно при свечке. — Он возвратил карточку Дымникову.

Партизаны засмеялись.

Дымников совсем недавно завел переписку с девушкой, работавшей секретарем правления одного из уральских колхозов. Любитель шуток и большой балагур, он стал выдавать девушку за свою невесту.

— Ну-ка, дай я посмотрю, — протянул руку Добрынин.

Дымников замялся, но потом нерешительно подал маленький снимок комиссару, настороженно следя за ним.

Добрынин удивленно поднял брови и едва сдержал смех. Со старой, потертой фотокарточки на него смотрел улыбающийся Дымников.

Ободренный тем, что комиссар его не выдал, Дымников продолжал балагурить:

— Ничего, дедушка! Я докажу, что любовь может возникнуть на расстоянии. Учти, что женщины любят героев. А я для нее прославленный герой. Она так и обращается ко мне: «Дорогой народный мститель…»

— Болтун ты, — махнул рукой дед. — Я вот…

Он не договорил. На поляне, за рекой, послышались один за другим четыре взрыва, и желтовато-белые облачка повисли у самой земли. Гитлеровцы уже четвертый день утром и вечером, в одни и те же часы, обстреливали лес из минометов, не причиняя, впрочем, партизанам никакого вреда.

— Наверное, восемь часов, — сказал Добрынин и посмотрел на часы. — Ну, правильно. Точно восемь. Как всегда, по расписанию.

— Опять, сволочь, кидает! — покачав головой, сказал дедушка Макуха. — Эх! нам бы пару минометиков. А?

— А у покойного Грачева во взводе был миномет, — заявил Дымников.

— Не ври, Сережка! — осадил его комиссар. — Никакого миномета у них не было.

— Был, товарищ комиссар! Факт, был! — загорячился Дымников, вскакивая с земли. — Помните, еще осенью вы меня с фельдшером посылали к Грачеву, и мы там пробыли пять дней? Я своими глазами видел этот миномет, руками щупал. Разве вы об этом не слышали? Спросите фельдшера!

Подозревая очередной подвох, или, как было принято говорить, «покупку», комиссар внимательно посмотрел на Дымникова. Но на этот раз лицо парня было серьезным.

— Ничего не слышал, — сказал Добрынин.

— Тогда я расскажу. Осенью ребята Грачева раскопали в лесу под заваленной землянкой целый штабель ящиков с минами. Видно, наши оставили в спешке. Ну, а миномета, конечно, нет. И стрелять, выходит не из чего. Понятно, досадно стало. Тогда Грачев собирает всех и говорит: «Миномет должен быть, и душа из вас вон!» А где его взять? Легко сказать! Думали ребята, рядили, прикидывали — ничего не получается. Негде взять миномет. Потом наконец решили сами сконструировать. Взялись дружно, потому как Грачев напирает. Добыли чугунную трубу подходящего размера и действительно соорудили что-то похожее на миномет. Оставалось испробовать. А желающих пробовать нет. Страшновато. Мины-то здоровенные, точно поросята, а миномет не внушает доверия. Но все же нашлись смельчаки, испробовали… — Дымников замолк и озабоченно начал исследовать свой рваный сапог.

— И все обошлось? — полюбопытствовал кто-то.

— Нет! — сказал Дымников. — Не надо было пробовать, тогда бы миномет был, а испробовали — без миномета остались. Скандал получился. Конфуз полный. Как стрельнули, мина подалась в одну сторону, как ей и полагалось, — за реку, к немцам. А миномет улетел в другую, в лес. Весь день искали, не нашли. Ровно корова языком слизнула. Видно, далеко улетел.

Все расхохотались. Дедушка Макуха смеялся до слез. Но вдруг он затих и насторожился.

— Внимание! Звукоуловитель настроен, — пошутил Дымников.

Действительно, если со зрением у деда Макухи дело обстояло плохо, то слух у него был поистине замечательный.

— Летит, собака, — твердо сказал Макуха. — Определенно летит.

С запада шел самолет. Уже явственно был слышен рокот мотора со специфическим завыванием.

— Прилягте! Не надо показывать себя! — сказал Добрынин.

Партизаны легли на спины, вытянулись. Из-за леса выплыл немецкий самолет, сделал вираж и выбросил листовки. Они опускались, медленно кружась в воздухе, точно падающие листья. Одна упала совсем близко от берега в тихую заводь.

— Рама проклятая, — пробурчал Макуха, провожая глазами удалявшийся самолет.

В листовке говорилось:

— «Партизаны! Не слушайте своих командиров-коммунистов, они вас обманывают. Вы окружены войсками германской армии, и дальнейшее сопротивление бесполезно. Переходите в плен одиночками и группами. Пропуском будет служить данная листовка. Сдавшимся германское командование гарантирует жизнь и хорошее питание».

В другой оккупанты угрожали:

«Предупреждаем! Тот, кто будет действовать в тылу германских войск, заслужит только смерть. Германская армия положит конец его преступной деятельности и будет неумолимо уничтожать своих врагов».

— В одной руке калач с медом, а в другой дубина, — тихо посмеиваясь, сказал Макуха. — Хитер фашист!… Холера с ним, пусть кукует.

— Фашисты днем кукуют, а мы ночью, — сказал Добрынин.

Но обстановка за последнее время сильно осложнилась. Надо было перебираться на новую стоянку, подальше от города. Оккупанты решили во что бы то ни стало разгромить отряд. Они подтягивали войска и теснили партизан из основных массивов леса на восток, к реке. За рекой на большом расстоянии тянулась безлесная равнина, где гитлеровские части могли легко разбить партизан в бою.