– Вот, – администратор протянул лист с напечатанным текстом.

– Что это?

– Документ сформирован вчера. Мне кажется – это интересно.

Дмитрий схватил лист и пробежал по нему глазами. Потом быстро спросил:

– Больше ничего?

– Мне показалось – нет.

– Электронная почта?

– Она ею не пользовалась.

– Мессенджеры, аська, скайп?

– Это запрещено, – айтишник пошел к двери.

– Интернет? – вдогонку спросил Дмитрий. – Журнал посещений смотрели?

Системный администратор притормозил:

– Новости Яндекса, пробки, погода…

– Спасибо. – Дмитрий отдал Васину лист. – Читай.

Тот перечитал текст несколько раз.

– «Передать указанную сумму в двадцать четыре часа…» – Васин облизнул тонкие губы. – Она сама подписала себе приговор. И срок указала, дуреха.

– Чистейшей воды шантаж. Если электронной почтой она не пользовалась, значит, письмо подбросила или через кого-то передала. Знать бы кому, – сказал Губанов.

– Поговорим у тебя в кабинете, – раскрыв папку, Васин вложил туда лист. – Идем.

– На улице ее утопить не могли, – размышлял вслух Дмитрий. – Зима. Значит, все произошло здесь или в одном из соседних зданий.

– Сначала узнаем причину смерти. Она пока не ясна. Ждем заключения экспертизы.

– Не забудь запросить анализ воды из легких.

– Если она утонула… – эти слова Васин произносил, уже шагая по коридору.

– Если ее утопили… – поправил его Губанов.

* * *

Часы над входом показывали 9 часов 55 минут. Перебрасываясь репликами, двое служащих прошли на территорию «Домового». Придержав дверь, Лера вошла следом. Она миновала один, затем второй коридор и вбежала в приемную «Домового», которая представляла собой квадратное, со вкусом обставленное помещение, где, кроме секретарского стола, стоял и хромированный стеллаж, два кресла и столик для посетителей.

На стене висела картина с изображением колоритного уголка старой Москвы. Двойные двери, ведущие в кабинет Лобова, находились слева от ее стола. Справа – узкая дверь небольшой кухни. При жизни Риты Лера редко здесь бывала и уж тем более не рассчитывала когда-нибудь оказаться на ее месте.

Она уселась за стол. Ровно в десять раздался звонок, и Лера впервые сказала в трубку:

– Приемная Лобова, здравствуйте.

– Здравствуйте, Лера, это Ирина Галеева. В кадрах оформитесь после обеда, пока обживайтесь. В верхнем ящике стола лежит сотовый, он безлимитный. Все звонки со стационарного телефона после третьего сигнала переадресовываются на мобильный. Так что носите его с собой. Удачи.

«И все?..» – удивилась Лера, услышав гудки отбоя.

Галеева не собиралась «грузиться» чужими проблемами, полагая, что она сумеет разобраться и без нее. Лера встала, взяла ежедневник и, постучав в дверь, зашла в кабинет Лобова.

– Доброе утро, Леонид Нилыч. Принести чай или кофе?

– Полагаете, оно действительно доброе? – Лобов сидел, глубоко задвинувшись в гигантское кресло. В ожидании ответа он пристально смотрел ей в глаза.

У Леры возникло предчувствие интриги, развитие и исход которой, возможно, определят ее дальнейшую судьбу.

– Во всяком случае, по дороге на службу я думала именно так, – она произнесла это спокойным голосом, хотя ей было не по себе.

После небольшой паузы Лобов сказал:

– То, что здесь творится, – это черт знает что.

– Чай или кофе? – напомнила Лера.

– Вы были знакомы с Филицией Павловной?

– А разве найдется в здании хоть один человек, кто не был бы знаком с ней?

– Вы правы… Ежедневник при вас? Хорошо, – Лобов взял трубку и стал набирать номер. Лера краешком глаза наблюдала за тем, как он положил трубку, снова взял и еще раз набрал номер. – Черт! – заорал он. – Черт! Что у нас за офис такой! Позови кого-нибудь из айтишников! Или телефониста!

– Вы набираете номер на калькуляторе, – заметила Лера.

Лобов бросил телефонную трубку и тихо сказал:

– Принеси чаю…

В дверях она столкнулась с Ириной Галеевой, та отступила, потом вошла в кабинет, прикрыв за собой дверь.

На кухне Лера включила чайник. Вернулась в приемную, достала из верхнего ящика стола служебный мобильник. Заодно заглянула в другие ящики.

Нижний был пуст. Или почти пуст. В глубине Лера заметила металлический предмет, который застрял между стенкой и дном. Лера взяла заточенный карандаш и подцепила предмет, который оказался ключом от дверного замка. Она огляделась, пытаясь найти ему применение, потом кинула ключ в коробку со скрепками, чтобы позднее спросить у Галеевой о его назначении.

Когда, приготовив чай, Лера снова вошла в кабинет, ей показалось, что Лобов еще не оправился от недавнего раздражения. Заканчивая разговор, он жестко отчитывал кадровичку:

– Я не собираюсь экономить на декретных. Необходимо выплатить все, что ей полагается. К тому же, говорят, у нее трое детей.

– И куда люди рожают… – проворчала Галеева.

– Не твое дело. Сама хоть кого-нибудь роди, тогда узнаешь.

– Хоть кого-нибудь и без меня нарожают. – Галеева забрала со стола документы и вышла.

Принимая чашку из рук Леры, Лобов произнес:

– Не заметил, как перешел на «ты». Это ничего?

– Нормально, учитывая… – Лера не договорила.

– Мой возраст?

– Этого я не сказала.

– Не сказала, но подумала. – Не давая ей возможности оправдаться, он взмахнул рукой: – Ладно-ладно, можешь идти.

В офисе «Барсукспецодежды» все знали: если назначено совещание, значит, произошло что-то из ряда вон выходящее. Структура предприятия была организована таким образом, что решения принимались без участия лишних людей. Проволочки в каких бы то ни было вопросах не допускались. Все работали быстро и слаженно. К собраниям и планеркам здесь не привыкли. Тем более удивительно, что сейчас, в конце года, руководителей подразделений отрывали от важных дел.

Из своего кабинета Надя видела, как сходились сотрудники и располагались на стульях вокруг Сергея. Среди них были Шалаева и Голикова.

Надя встала и вышла из кабинета. Для нее был оставлен свободный стул. Она села, оказавшись между Сергеем и Голиковой.

Первой заговорила главный бухгалтер. Из ее сообщения следовало, что продажи стремительно падают и предприятие находится в бедственном положении. За последний, четвертый квартал картина складывалась безрадостная, как, впрочем, и за весь год.