Лишь бы никого там не прибил…

* * *

В реальность меня вернуло смачное чавканье.

Кто-то жрал.

Тело, получившее сигнал от системы, обеспечивающей кодирование акустических стимулов (проще говоря, ушей), испугалось, что жрут его, и поскорее растормошило неадекватное сознание. То в свою очередь стонало, вяло отбрыкивалось и слезно просило ещё пять минуточек, но в конце концов сдалось и разлепило веки.

Реальность радовала пологом высокой палатки, в коих обычно селился кто-то из офицерских шишек или обустраивался главный штаб. Ткань была плотной, но из-за светлого оттенка пропускала больше света. Я лежала на чем-то, отдаленно смахивающем разборную кровать с настоящим матрацем, одеяльцем и даже подушкой (шик по меркам походной жизни).

В центре палатки возвышался здоровенный столб, несущий на своих плечах вес всей конструкции и пару плечиков с черной военной формой.

— Ребрышки в медово-горчичном соусе! — восторженно чавкал где-то слева Спайк. — Ох ты ж, ещё и пирожки с вишней! Ладно, только один, последний и все. А тут что? Картошечка фри?! Упокойте, боги, мою силу воли…

Я с трудом перевернулась.

— Я ничего не ел! — тотчас всполошился драколич, изящным движением хвоста задвигая под стол миску с обглоданными костями. — Рад, что ты пришла в себя, Кейт. Как самочувствие? Лапы не ломит? Хвост не отваливается?

— Спасибо за беспокойство, чувствую себя ужасно.

— Вот и славненько! — возрадовался Спайк, вновь оборачиваясь к походному столику, приставленному к изголовью кровати. — Значит, тебе куриный бульон, а мне все остальное.

Я-то спорить не стала, зато ввалившиеся в палатку якобы проверить больную Рычай и Эдвард с таким порядком дел не согласились.

— Кейт, ох и напугала же ты нас всех, — пробасил доракхай присаживаясь в ногах кровати.

— Особенно своего даркина, — подтвердил эльф, по-хозяйски отодвигая прожорливого ящера подальше от стола, и загремел посудой.

— К слову, вы давно с ним знакомы? — зашел издалека Рычай. — Нет, ты не подумай, он милый…

— Такой крайне милый типаж с кусачими глазами, — подтвердил Эдвард.

— И энергетикой парня из слухов про маньяков, — проворчал драколич, ухитрившийся напоследок стащить со стола куриную ножку, которой теперь ковырялся в зубах.

Пока Эд взбивал мне подушку, помогал сесть повыше и стелил салфетку на коленях, его товарищ по раскопкам и глупым идеям пересказывал, чем дело все кончилось.

Явившись на зов отчаянно вопящей сигнализации и узрев меня в беспамятстве, плюс разоренную сокровищницу предка (Спайк отпирался и делал честную морду, но факт оставался фактом, кто-то спер не только диадему, но и еще кучу хранившегося внутри барахла, включая доспехи покойного). Этого хватило, чтобы Рез окончательно и бесповоротно психанул и повязал абсолютно всех участников кражи со взломом кургана.

Я осторожно ела подсунутый эльфом наваристый бульон с пучками свежей зелени и темными островками сухариков, Эд стоял наготове с чистыми салфетками в одной руке и свежей булочкой в другой, а доракхай рассказывал.

— Мы-то сразу поняли, что Влад притворяется, — продолжал рассказ Рычай. — Ну не мог он против своих пойти, не мог. Не тот у него склад характера, не тот. А еще он подсказку дал…

— Когда это? — нахмурилась я, перебирая немногочисленные фразы Влада, сказанные в кургане.

— Помнишь, он про постановку «Да здравствует король» заикнулся? — спросил орк и, дождавшись моего утвердительного кивка, широко улыбнулся. — Мы тогда всей группой шутили, что Влад словно рожден играть инфернальных негодяев и сомнительных личностей… И, Кейт, ты бы так не улыбалась, если бы слышала его злодейский хохот.

Видимо, это только в пространстве сновидений и глубоких обмороков есть функция автоматической трансляции, потому что в реальности Рез ни бельмеса не понимал на староградском.

Вот почему всем обнаруженным в кургане — плохим, хорошим и Спайку — пришлось около часа сидеть связанными, ожидая, пока к кургану подоспеет подмога с переводчиком во главе колонны. Лича даркин хотел прибить сразу, но тот назвался верным другом и сотоварищем.

На минуточку, моим верным другом и сотоварищем!

Как говорят в народе — «наглость не порок, наглость — это второе счастье». А у некоторых дохлых ящеров, судя по всему, ещё и первое.

— Игорю набили лицо за попытку побега и сослали в тюрьму, где и будут повторно судить, — старательно докладывал орк. — Решка и Морти сидят под стражей и ждут переговорщиков с нашей стороны, чтобы под зад коленом выпихнуть их со своих территорий.

— А с Владом-то что? — всерьез обеспокоилась я дальнейшей судьбинушкой некроманта.

Просто памятуя, как жестоко Рез поступил с невинным плакатиком блондина, впору доставать одежу для похорон и накидывать черновик эпитафии.

— Влад отделался легким испугом…

— Это мы провели воспитательную беседу, — вклинился Эдвард.

— …и обзавелся фингалом под глазом, — закончил доракхай и сочувственно похлопал меня по коленке. — Ох, и нервный тебе даркин попался.

Под категоричную эльфийскую причиталочку «ложечку за богов войны… ложечку за даркина… ложечку за «и жили они долго и счастливо»… ложечку за веселое посмертие…» в меня влили остатки супчика, попутно скормив подозрительного вида настойку, но я была так слаба, что с превеликим удовольствием глотнула бы и цианистого калия, лишь бы прием посетителей на сегодня закончился.

Порой забота друзей убивает быстрее, чем врачебные попытки вылечить.

Дальше я спала, удобно свернувшись на постели. Спайк прятался под кроватью и даже носа не высовывал из палатки. Хотя какая к ырке палатка. Это целый шатер!

Рез заскакивал трижды. Дважды просто проведать, грозно зыркнуть на лича, а в третий раз лег рядом и нечаянно уснул.

Мы лежали лицом друг к другу, так тесно, словно через час-другой могли расстаться навсегда. Он гладил мои волосы и плечи, я вдумчиво обрисовывала пальцами контур его губ.

Романтика, одним словом.

— Можно, я его все-таки убью, — попросил Рез.

Что я там про романтику несла?

Короче, просто забудьте это страшное слово.

— Кого конкретно ты просишь разрешения отправить на тот свет?

Рез немного сдвинулся и теперь нависал сверху. И вот с высоты этого самого «сверху» он и сказал:

— Азру.

Подобные интонации обычно приберегают к словесному ряду «отброс общества», «презренный», «позор нашего рода», вносят в смертный приговор, который и приводят в исполнение под ликующие крики и попискивания толпы на главной площади.

Мысленно перебрала весь свой круг друзей. Потом перебрала врагов и шапочных знакомых, а после припомнила историю мерзкого демона, соблазнившего юную принцессу, и последствия. Нахмурилась.